Все они знали, что так будет. Они ждали.
А Аннумгун не ждал, решив когда надо – просто прислать корабли. Мы здесь – так.
* * *
- Цыпа-цыпа-цыпа.
Сижу у реки, кормлю демонов свежей сладкой булкой. Они крутятся, удивленно поглядывая на меня бусинками глаз – вечер ведь, а я с угощением пришел. Надо с утра. Но они не отказываются. Рожки мохнатые, бока пятнистые… Тонкие желтые листочки несутся мимо.
Шаги за спиной.
Не хочу оборачиваться, не хочу знать.
- Менкар…
Джаш хочет что-то сказать, но у него не выходит, он тяжело пыхтит и садится рядом.
- Наши там… - пробует снова, но голос подводит.
Я не тороплю. Наверно, я и так все понимаю, мне не нужны его слова.
Ему тоже тяжело. Ему за пятьдесят, и седина в волосах. И он мой друг, уже много лет.
Но старый шамшер висит на боку. Я хорошо помню эту саблю, ее узкий клинок, ее удобную рукоять с темляком, ее ножны из черешни, покрытые мягкой кожей - однажды я держал ее в руках - такое сложно забыть. Она умеет лишь побеждать и не знает пощады в бою. Джаш готов. Джайаруш. Он воин. Нет, он – бог войны! Он победит, иначе и быть не может. А я…
Я хранитель маяка. Указывающий путь.
Я вздыхаю.
- Тебе лучше уехать, - в конце-концов говорит он. – Когда придут ваши корабли, я буду убивать каждого аннумгунца, что ступит на нашу землю.
- Я больше не аннумгунец, - говорю я.
- Ты хочешь перейти на нашу сторону?
Его глаза впиваются в меня, пронзая насквозь.
- Нет, - говорю я, - не хочу.
Глаза чуть теплеют.
- Это хорошо, - говорит он. – Иначе я бы перестал тебя уважать.
Я бы и сам перестал. Стар я для этого.
Тихо так. Небольшая заводь, вода словно зеркало, и облака в ней плывут так же неспешно, как и наверху. Вот еще тонкокрылая стрекоза пронеслась, едва не задев плечо.
Демоны осторожно поглядывают на меня с глубины.
- Твои сыновья с нами, - говорит Джаш, смотрит в сторону.
Я киваю. Я всегда знал, что так будет.
- Ты уедешь?
- Наверно уеду, - говорю я.
- Надо бы уехать, - говорю я.
Вздыхаю, оглядываюсь по сторонам.
- Нет, я останусь, - говорю наконец.
Джаш смотрит на меня, качает головой. Он, конечно, тоже это знал.
- Ну, как я уеду? У меня ведь дом, жена, дети… внуки уже… Куда мне уезжать?
Я бы уехал, если бы был один. Я бы уехал, будь у меня другая жена. Я уже немолодой, хромой хранитель маяка, меня бы отпустили. Зачем я им? И я бы вернулся домой.
Теперь не вернусь.
- Ты будешь стоять в стороне и смотреть, кто победит?
Вопрос? Усмешка?
Маленький тихий остров, совсем маленький и совсем тихий. Пусть бы так было всегда.
Пусть будет.
Ты же сам учил меня, син-эке – главное верить. Ты всегда верил в победу, и всегда побеждал врагов. И воины твои не знали страха, и рука твоя не знала усталости.
Я давно уже верю только в тишину и покой.
Тихо… осенний туман медленно подбирается к Айдарике. Иди скорей. Иди сюда.
Я встал тогда, пошел. Затушил маяк.
- Без маяка в тумане им не найти остров! – сказал громко. От всего сердца сказал. Я знал, что так будет.
Надо мной смеялись. Долго смеялись.
Пять лет смеялись, потом надоело.
Это мой маяк. И его бог.
Он укажет путь, и он не пустит. Я так сказал.
Кораблей не было. Вообще. Ни одного больше. Даже старого Агги я больше не видел… что ж, я сам хотел.
Говорят, Айдарика просто исчезла, остался только туман.
Еще говорят – в тумане видели огромных рогатых демонов с пятнистыми боками. Они жутко воют из глубины, пугают, плещутся в волнах. И корабли осторожно проходят мимо.
Прости, Джаш, ты больше не попадешь ни на одну войну. Я так решил.
Я решил остаться.
Только поля, усыпанные стадами лохматых коз и каменистые склоны, поросшие багряником, еще желтоглазые кувшинки и пугливый ракитник, дрожащий на ветру.
А я сижу по вечерам на причале, где раньше стояли корабли.
- Цыпа-цыпа.