выхода его остановил Император.

— Мы могли бы поговорить? — спросил он и указал рукой направление, приглашая Лестата пройтись вдвоём, чтобы остальные директора не слышали их разговор.

Лестат был не против, тем более этот человек хоть и вызывал у него настороженность, но все же был интересен. Подтверждая свое согласие немым кивком, он прошествовал наравне с Императором, пока они не вышли в пустые коридоры.

— О чем вы хотели поговорить со мной? — задал вопрос Лестат, когда молчание затянулось, хотя вокруг никого уже не было.

— Вы ведь знаете, что директора школ также являются советниками его величества? — перешёл сразу к делу Император. — Именно они выбирают будущего короля из своих рядов. Остер уже стар, его век скоро подойдёт к финалу. Мне интересно, чью кандидатуру видите вы на троне в будущем?

— Хотите знать, проголосую ли я за вас? — спросил в лоб Лестат, останавливаясь и поворачиваясь к собеседнику. Император мягко засмеялся и тоже притормозил.

— Вы проницательны, — похвалил он его. — Почту за честь получить ваш голос.

Что-то странное было в этом человеке, Лестат не мог объяснить, почему почувствовал к нему неприязнь наравне с неподдельным восхищением. Возможно, его так впечатлила наглость Императора, что он даже не нашелся, что ответить. Он фыркнул и со смехом отвернулся, пытаясь подобрать слова. К счастью, он не видел, как сузились глаза Императора в этот момент.

— Я вас не знаю, — наконец ответил Лестат. — Если по прошествии времени я сочту вас достойным, конечно же озвучу ваше имя, Император.

— Надеюсь, вы окажетесь более сообразительным, чем Амстронг, — не без угрозы произнес Император. Ему не понравился такой ответ, очень не понравился. Он рассчитывал, что Лестат окажется более сговорчивым, но пока для Императора он показал себя узколобым упрямцем. — Желаю вам спокойного правления на посту директора.

Император распрощался с ним и открыл дверь, ведущую на улицу. Лестат и не заметил, как они подошли к выходу. В проёме сверкнул силуэт светловолосого мужчины, но он не успел его разглядеть — дверь быстро закрылась. Он так и остался стоять внутри, переваривая услышанное.

Снаружи замка у подготовленной кареты, которая, вопреки всем правилам, была окрашена в красные и оранжевые тона, стояли четверо учеников школы Огня. Именно к ним светловолосый мужчина, чьи волосы так же были собраны в высокий хвост, сопроводил Императора, своего господина.

— Как всё прошло? — едва слышно спросил он Императора и осторожно обернулся — сзади них ушей не было, и он добавил громче: — Вы закончили быстро. Следует вывод, что директор избран. Надеюсь, он умнее Амстронга?

— К сожалению, нет, — ответил на последний вопрос Император, — но я дам ему шанс передумать на предстоящем балу — король решил отпраздновать его назначение. Но если этот Лестат продолжит гнуть свою линию, мы с ним поступим так же, как с Амстронгом.

Он обернулся на дворец как раз в тот момент, когда Лестат выходил. Поймав его взгляд, Император усмехнулся — растерянное выражение лица Лестата его позабавило. Довольный, он поднялся в карету вместе со своим подчинённым.

— Анградэ, я хочу, чтобы ты присутствовал на этом балу. Не строй никаких планов на вечер, — приказал Император и уставился в окно.

По привычке тот хотел сказать «Но…», но вовремя одумался, кому это собрался говорить. У него были планы на будущие пять дней — обход земель вместе с Фреей — с его огненной малышкой, которая нашептала ему всё, что планировала делать с ним в этом походе. И уже с месяц Анградэ ждал этих дней как чего-то неземного.

Но закон подлости никто не отменял.

Прежде чем залезть на свое место и взяться за лошадей, Анградэ цокнул языком, выражая тем самым всё, что думал об этом бале, но не смел противиться.

— Да, господин.

«Фрея будет в ярости». Проводив взглядом последнего ученика из школы, который поднял с земли длинный плащ Императора и осторожно положил на пол кареты, Анградэ шикнул мальчишке, чтобы он занял его место за поводами, а сам залез вовнутрь и сел напротив господина.

С задумчивым видом он проследил за его взглядом, но увидел лишь карету, выкрашенную в синие тона — бывший транспорт Амстронга. Вот на совет Анградэ хотел бы попасть, чтобы хоть увидеть своими глазами этого Лестата. Но раз имя его не слышал, значит, не такой уж он и особенный.

— Значит, бал, — подытожил зачем-то он. — И домой нам предстоит вернуться еще не скоро. Как-то нехорошо со стороны старика выпроваживать нас из замка. Мог бы и комнаты предоставить — не чужие ведь ему люди.

Уж не знал Анградэ, как Император, а сам он слишком привык к роскошной жизни в замке, именуемом школой Огня. И мысль, что в ближайшее время он будет тесниться пусть и в хорошей таверне, но в маленькой комнате, очень не радовала.

— Вы что-нибудь желаете, Император? — попытался перевести тему собеседник. — Быть может, новое платье к балу?

========== 2. Случайных встреч на свете не бывает ==========

Наступил день «икс». Тот самый бал по поводу чествования нового директора и советника короля Ронкама Остера. Король славился своей любовью к пышным празднествам, и, чего уж греха таить, старик проводил балы по любому поводу. В дни, когда он был еще слишком молодым, а от отца ему досталось не самое счастливое королевство, он сильно ударил по благополучию своих людей, тратя и без того небольшую казну на себя и свой замок. Люди голодали и мёрзли. Бывали даже дни, когда глупого юнца пытались свергнуть.

Но благодаря своей неконфликтности, Остер завоевал доверие соседей, с которыми ранее были лишь войны, и наладил торговлю, благодаря которой Ранком не просто расцвел, а продолжает цвести и богатеть. Правда, короля жизнь ничему не научила даже в старости.

Он созвал всю знать королевства, и даже пажи его рыцарей и самые успешные зельеварцы, кузнецы и ювелиры, которые считались богачами, были приглашены. Девицы самых разных форм и возрастов были подобны заморским птицам — их платья имели будто несуществующие цвета, а элегантно приоткрытые плечики или шейки возбуждали мужское воображение.

Столы ломились от разных яств, но там, как правило, стояли одинокие представители знати. Стояли, но вместо обычной человеческой еды искали себе иную пищу в глазах мужчин или женщин.

Те, кто гордился своей принадлежностью к той или иной