Лиловый куб. 11 часов 12 минут до смерти (СИ) (Тамара Викторовна Габриель) Страница 2 - Литвек

14px;">

- Я, Давед Жаба, - проскрипел старик и в Лиловом кубе наступила тишина, даже женщины перестали рыдать. Все с удивлением посмотрели на старика, который вдруг заговорил. – Я, конечно, стар и в этом моё преступление. Зато я прожил очень долгую жизнь, не свойственную обитателям нашей станции.

Охранники с удивлением обнаружили, что камера в Кубе включена и идёт трансляция. Они пожали плечами, в конце концов это не их дело. Гвардейцы, наверное, решили транслировать казнь и проверяют связь. От нечего делать они стали слушать старика.

- Да, я много повидал за свою жизнь и мне не страшно уходить. Однажды, древний земной писатель Свифт сказал, что болезненная старость ослабляет нашу привязанность к жизни, по мере того, как мы приближаемся к смерти.

Тюремные охранники нахмурились, что это старик несёт. Какие такие «писатели»? Конечно, гвардейцы сами разберутся. Тюремщики успокоились и с большим интересом стали слушать старика.

- Я, Давед Жаба, отсчитал 92 года жизни. Тяжёлой жизни, полной лишений, но я всегда хранил надежду у самого сердца Лиловой звезды. Знаете, когда я понял, что наша жизнь не естественная, несправедливая, страдальческая? Давно! Так давно, словно это было не со мной. Я родился в семье медиков. Мама однажды не вернулась с работы. Папа сказал, что Генералиссимус «Северной Короны» заподозрил её в саботаже, чем она, конечно, в сущности и занималась, и приказал арестовать её. Отец сказал, что маму мучили месяца 2-3, но она не выдала Подпольщиков. Она первая погибла здесь. Случайно. Она устроила побег из Тюремного блока, который раньше был меньше и не имел Куба смерти, но сторонники Генералиссимуса зажали мятежников в тупиковом коридоре, где хранился мусор, уничтожавшийся в Мусорном кубе. Когда моя мама оказалась запертой здесь, были подняты защитные щиты и экраны. Она и её сторонники сгорели заживо в свете звезды… как мусор. Тогда Генералиссимусу понравилось такая смерть, он установил здесь видеокамеры и очистил помещение от мусора, превратив его в Лиловый куб смерти, который мы знаем.

Мы все заканчиваем здесь жизнь, так какая разница, буду ли я соблюдать законы несуществующего правителя или нет? Само наше существование стало противоестественным и бессмысленным. У нас нет цели. Мы даже не знаем, что это такое. Я понял всю бессмысленность ещё тогда, когда мне было 17 лет. Мы только учились жить по новым законам. Мы искренне верили, что это спасёт нам жизнь. Даже, когда погибла моя мать, я всё ещё верил, что мы живём правильно и жизнь вполне приятная штука. Я был молод и полон надежд. Я должен был начать учиться у отца медицине, но сначала я должен был отдать долг станции и оставить своё потомство. Новый Порядок позаботится о моём дитя, он поможет воспитать его и сделать полноценным членом общества. Я женился по своему выбору, так как в те времена ещё не была разработана программа совместимости пар.

Моей жене было 35 лет, она старше меня на 17 лет. Её звали Лагода и я никогда не встречал более прекрасной женщины. Лагода была жгучей брюнеткой, с потрясающим чётким овалом лица. Её подбородок словно выточен из мрамора, имел идеальные черты, бледные щёки очень нежные, гармонично сочетались и привлекательными губами, и маленьким, аккуратным носиком. Казалось, что она хрупкая, как фарфор. Я был потрясён. Я был сражён. Лагода стала моей женой и нам выделили сразу отдельную каюту. Тогда людей было много меньше, чем сейчас. Нас было так мало, что Генералиссимус ввёл закон, который обязывал всех женщин рожать не менее 3-х детей, иначе вводился жуткий налог.

Мы с Лагодой зачали ребёнка, но он родился со странными отклонениями. Самое ужасное, что мы не сразу поняли, что с ним что-то не так. Внешне он ничем не отличался от других детей. Мы назвали нашего сына Магнус. Он был прекрасным, приветливым ребёнком, о том, что с ним что-то не так мы поняли, когда ему исполнилось 5 лет. Тогда мы убаюкали наши подозрения и решили подождать ещё год. Когда Магнусу исполнилось 6 лет мы пошли на официальное обследование, которое выявило, что наш ребёнок умственно не развивается, он не способен постичь даже азбуку. Наш Магнус никогда не сможет научится говорить, он не научится самостоятельно одеваться и всегда будет ходить под себя. Наш сын навечно останется младенцем, но вероятно проживёт долгую жизнь. Мы с Лагодой любили нашего сына. И решили, что и дальше будем заботиться о нём, но всё вышло иначе. Генералиссимусу не понравилось, что у многих женщин в тот год родились больные дети, он издал приказ их уничтожить. Космической колонии нельзя тратить средства на содержание инвалидов, они никогда не смогут быть полезными. Магнуса вырвали из моих рук гвардейцы, Лагода обезумела. Она бежала за солдатами, падая на поворотах. Она уже не могла кричать, ей просто хотелось догнать любимого сына. Магнус не понимал опасности, в свои 6 лет он был всё ещё новорождённым. Когда открыли защитный экран Лилового куба, Магнус всё ещё улыбался. Он умер в этом кубе с улыбкой на устах. Невинный младенец, попавший в руки извергов.

По щеке старика покатилась слеза.

- Когда я увидел, как мой ребёнок истлел у меня на глазах, я понял, что никогда не прощу Генералиссимусу и его сторонникам эту смерть. В тот день я начал работать против него, но тщательно это