Стихи (Анастасия Юрьевна Скорикова) Страница 1 - Литвек

Пока летят большие капли,

Мир успевает измениться.

Исчезли злость, лопата, грабли;

Застыла пятая страница

Забытой книги на веранде.

Проснулась кошка на минуту.

Зашел Виталий вместе с Надей,

Когда уже лило повсюду.

И между нами напряженье

Пропало. Я присела рядом.

Такое верное решенье

Дождь подсказал, идя над садом.

Ты внес букет намокших лилий,

Их сам прилежно ставил в вазу.

И все на время всех простили,

Играя в карты… Но не сразу.

Из метро мы выйдем на «Сенной».

Солнце греет здесь из жалости, стыдливо.

Пахнет хлебом, вечной нищетой.

Выпьем водочки, не хватит денег —

пива.

Пей до дна. На дне легко, тепло.

Пирожком закусим это счастье.

Чтоб не знать, что время утекло, —

не смотри, очнувшись, на запястье.

Мост горбатенький и улиц резкий крен —

нашего сознанья искаженье.

Если ты боишься перемен,

постоим, покурим без движенья.

Бог простит нам эту благодать.

В хаосе весны, смещенной к лету,

я могла бы долго так стоять,

не стремясь ни к темноте, ни к свету.

Смотрели на меня, как два нездешних солнца,

два глаза голубых. Таких огромных глаз,

нарушивших закон естественных пропорций,

я не встречала здесь. Гипноз на этот раз

удался. Скользкий склон в пространстве тесном, плоском,

и реку, и камыш — всё видела насквозь

застывшая вблизи прозрачная стрекозка:

прослойки всех миров, времен, земную ось,

движение луча, сорвавшегося в воду,

полуденный, как век заполоненный, час,

в небрежном ветерке растущую свободу,

два радужных пятна размытых — вместо нас.

У ласточки слепая в сердце прыть

и в голосе восторженные нотки.

Как хорошо, что птичий век короткий:

не успевает разлюбить.

Хорошо и страшно жить на свете —

Как на воду черную смотреть.

Поперек реки гуляют сети.

Слову «сеть» созвучно слово «смерть».

Не дождемся свежего улова.

Сеть сосед проверит — инвалид.

Колокольчик полевой лиловый

По нему, прислушайся, звонит.

Рядом — свалка: хлам, железа груда…

Не стараясь ничего понять,

Постоим еще чуть-чуть, как будто

Нам с тобою нечего терять.

Не из тяжести недоброй — из огня,

Нежности и слез бессильной влаги

Я хотела, чтобы у меня,

Оформляясь в слове на бумаге,

Получился бы достойный образец

Прочности — весомей горной глыбы,

Крепче стен кирпичных, наконец,

И меня от жизни защитил бы.

Вдруг понимаешь, уезжая,

Как любишь этот город. Ведь

Ты не такая уж чужая,

И жизнь, все время дорожая,

Здесь обесценивает смерть.

Спеша на чартер полуночный,

Ты видишь мост издалека,

Канал, скамейку, дом песочный

И куст, почти без листьев, тощий,

Прорвавший местность, как тоска.

Так оставлять все это жалко! —

Забрать с собой, вдохнув, как дым,

Казанский, бледный свет под аркой,

Двор проходной, горшок с фиалкой,

Оставшись вечно молодым.

Я бы хотела сидеть на пологом склоне,

Там, где растет осина, а рядом — ясень,

Тянется поле вдали и в тумане тонет,

День догорает июльский, прозрачен, ясен.

Я бы хотела сидеть — не дышать — так тихо,

Чтобы услышать, как листья дрожат на ветке,

Чтоб за спиной, из глуши напряженной, дикой,

Взгляд темноты ощутить леденящий, меткий.

Я бы хотела так долго там оставаться,

Мраком пока не затянутся все детали, —

Чувствовать рядом локоть, плеча касаться,

Просто сидеть и смотреть на твои сандалии.

Как в бане, воздух густ перед грозой.

И ходят тучи тучные, как бабы,

Тяжеловесной радуя красой.

Гремят тазы, и свет струится слабый.

Вот-вот и нас из шайки обольют

Живой водой из черного колодца.

И, может быть, на несколько минут

Забытый первозданный мир вернется.

Я вышла в двенадцать часов на крыльцо.

Припудрен был воздух морозной пыльцой.

Светло, словно днем, было всюду;

Писать было можно, читать без труда,

Как будто извергла иная среда

Из недр своих звездную груду.

И мрачные мысли всплывали со дна

Сознания, точно старались сполна

Бессонный занять промежуток.

Угрюм, точно туча, и бледен, как мел,

По небу полуночи ангел летел.

Размах его крыльев был жуток.

Цепенея, смотрю на чугунный цветок:

Между прутьев вплетен, как в терновый венок,

Принесен из нездешнего сада.

Разделяя на сторону эту и ту,

Проводя между жизнью и смертью черту, —

В бесконечность уходит ограда.

Гонит воды, вскрывая сугробы, весна,

И отходит с трудом от нестрашного сна

Прежней жизни застывшая груда.

За решеткой кладбищенской время течет,

Но в другом направленье, теряя отсчет.

И смотрю я как будто оттуда.

И это всё? — Волна у ног, песок,

Гортанный голубиный голосок,

Два облака, стоящих в мертвой зоне.

Всей жизни незатейливый сюжет

Из тьмы сомнений вынесен на свет —

Перед тобой лежит как на ладони.

Мне мало ветра, серенькой воды,

В которой отражаются

Анастасия Скорикова СТИХИ

* * *

ОТТЕПЕЛЬ

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *