Задыхалась все чаще и чаще.

Помутился рассудок.

Это жутко, когда ничем не можешь помочь.

Не представлял я раньше, что это так. Привык ведь к ней, к живой.

Держимся мы с ней за руки, и — ни единой жалобы, ни одного упрека… Нас слишком часто и много ругают, слишком часто перечисляют наши ошибки, не прощают… Вот тут-то и спасает нас мамино слово.

Я не услышал от нее последнего слова, да его и не надо. Я его знаю. Каким бы оно ни было, оно — мамино. Значит, доброе.

И когда мне бывает трудно, совсем трудно, когда никто не хочет или не может мне помочь, я вспоминаю о том, что я потерял; и мне хочется стать лучше, чем я есть. И ко мне возвращаются силы.

И во мне все сильнее растет любовь к маме, та любовь, которую я не успел отдать ей…

1964 г.