- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (12) »
периодически пропадающая и ржавая.
— Их могут откусить, знаешь ли. Акулы. Точнее, акулки.
— Кастраторша. — Душ, обдав его ледяными брызгами, кашлянул раз, другой.
— Ты, похоже, волнуешься.
— Нет.
— Это из-за твоего отца?
Он покачал головой, а затем сунул её под душ, расчёсывая пальцами свои тёмные вьющиеся волосы.
— Думаешь, он приедет сюда? Сегодня?
Он отступил, раздумывая.
— Если вернулся из Вашингтона и знает, что мы здесь.
— Но знать он этого не может, верно?
Он закрыл душ и взял полотенце, уже влажное и слегка в песке.
— Не представляю, откуда.
— Вот только он может догадаться. — Лисси больше не улыбалась. — Куда ещё мы могли уехать? Эй, что мы сделали с моим нижним бельём?
— К тебе. К твоим родителям. В любой мотель.
Оставив простыню лежать поперёк колен, она скинула с кровати длинные, золотистые ноги. Её груди, совершенство которых нарушали только нежные выпуклости розовых сосков, были почти идеальными полусферами. Он решил, что никогда не видел подобных им. Сев рядом с ней на кровать, он произнёс:
— Я очень тебя люблю. Ты ведь знаешь это?
Его слова заставили её вновь улыбнуться.
— Значит ли это, что ты возвращаешься в постель?
— Если хочешь, чтоб я вернулся.
— Я хочу урок плавания. Что люди скажут, если я расскажу, как приехала сюда и не поплавала?
В ответ он широко усмехнулся:
— Ответишь, что было «то самое» время месяца.
— Знаешь, кто ты такой? Ты похабник! — Она оттолкнула его. — Полный похабник! Я тебе уши откушу! — Запутавшись в простынях, они оба упали с кровати. — Вот они!
— «Вот» что?
— Мой лифчик и всё остальное. Мы, должно быть, запнули их под кровать. А где наши сумки?
— Всё ещё в багажнике. Я так и не занёс их внутрь.
— Не захватишь мою? Там мой купальник.
— Конечно, — ответил он.
— И надень хоть какие-нибудь штаны!
— Мои плавки тоже в сумке. — Он нашёл свои брюки и достал ключи от Триумфа.[4] Снаружи солнце поднялось выше, прохлада осеннего утра почти исчезла. Поискав взглядом корабль, он нашёл его. В следующий миг тот исчез, подобно звезде.
* * *
Этим вечером они жгли костёр из плавника и жарили огромные, жирные итальянские сосиски, которые он привёз из города, и, зажав их в багетах, делали гигантские хот-доги. Ещё он привёз из супермаркета красное вино, его они охлаждали в Тихом океане. — В жизни столько не ела, — произнесла Лисси. — Ты же ещё ничего не съела. — Знаю, но не будь я так голодна, наелась бы, только взглянув на этот сэндвич. — Она откусила один конец. — Каф таф фа. — Что? — Кастраторша. Так ты меня назвал утром, Тим. Вот это называется кастраторша. — Не разговаривай с набитым ртом. — Ты говоришь, как моя мама. Давай-ка сюда вино, а то зажал его у себя. Он передал ей бутылку. — Довольно неплохое, если не возражаешь против полного отсутствия характера. — Я ведь сплю с тобой, не так ли? — У меня есть характер, просто он совершенно испорченный. — Ты сказал, что хотел пожениться. — Поехали. Можешь прикончить эту штуку в машине. — Ты полбутылки выпил. Тебе нельзя за руль. — Бухня! Лисси хихикнула: — Ты только что сказал «бухня»! Вот это, я понимаю, характер! Он встал: — Давай, поехали. До Рино всего пятьсот миль. Уже утром мы сможем пожениться.[5] — Ты серьёзно, да? — Если ты серьёзно. — Сядь. — Ты меня проверяла, — выдохнул он. — Это ведь нечестно, так? — Ты целый день так волновался… Я хотела понять, не из-за меня ли это: не думал ли ты, что совершил ужасную ошибку. — Мы совершили ошибку, — подчеркнул он. — Я пытался её исправить — только что. — Думаешь, отец задаст тебе?.. — Нам. — …нам взбучку, потому что это повредит ему на следующих выборах? Он покачал головой. — Не из-за этого. Ладно, может, отчасти из-за этого. Но он, вдобавок, действительно верит в то, что говорит. Ты его не понимаешь. — У меня самой отец имеется. — Не такой, как у меня. Райан был почти взрослым, когда покинул Ирландию. Воспитывался монашками и всё такое. Кроме того, у меня шестеро старших братьев и две сестры. Ты же — старший ребёнок. Райан, вероятно, как минимум лет на пятнадцать старше твоих родителей. — Это его настоящее имя? Райан Нил? — Его полное имя Тимоти Райан Нил, такое же, как и у меня. Я Тимоти-младший. Когда он пошёл в политику, то стал использовать Райан, поскольку в то время был ещё один Тим Нил, а меня всегда звали Тимом, чтобы не пользоваться «младшим». — Я буду снова звать его Тимом, как, должно быть, звали его в юности монашки. Большим Тимом. А тебя Маленьким Тимом. — Я не против. Не знаю, понравится ли Большому Тиму. Казалось, что-то двигалось — там, где село солнце. Что-то, что на фоне тёмного горизонта казалось ещё более тёмным. — Собственно, почему именно ты стал «младшим»? Обычно так называют старшего сына. — Он не хотел, и матери этого сделать никогда бы не позволил. Но ей хотелось назвать меня именно так, а я родился как раз во время съезда Демократической партии в тот год.[6] — Он, разумеется, должен был туда поехать. — Да, он должен был туда поехать, Лисси. Если ты не понимаешь этого, то ты совсем не понимаешь политику. Они надеялись, что я не появлюсь на свет ещё несколько дней; и в конце-то концов: мама восьмерых родила без проблем. Как никак, он привык к подобному: сам был младшим из семи сыновей. Так что она смогла назвать меня так, как ей хотелось. — Но потом она умерла. — На фоне грохочущего прибоя слова прозвучали тоненько и одиноко. — Не из-за этого. Лисси запрокинула бутылку вина; он увидел, как её горло трижды сократилось. — Умру ли из-за этого я, Маленький Тим? — Не думаю. — Он попытался придумать что-нибудь приятное и успокаивающее. — Если решим, что хотим детей, это риск, на который мне придётся пойти. — Тебе придётся пойти? Бухня. — На который придётся пойти нам обоим. Думаешь, Райану легко было воспитывать в одиночку девятерых детей? — Ты его любишь, верно? — Конечно, я люблю его. Он мой отец. — И сейчас ты думаешь, что, возможно, подложил ему свинью. Ради меня. — Лисси, я вовсе не из-за этого хочу, чтобы мы поженились. Она неотрывно смотрела на языки пламени; он не был уверен, что она его даже услышала. — Что ж, теперь мне ясно, почему на фотографиях он выглядит таким мрачным. Таким измождённым. Он вновь поднялся. — Если ты закончила есть… — Хочешь вернуться к кабинке? Можешь оттрахать меня прямо здесь, на пляже — тут никого, кроме нас. — Я не это имел в виду. — Так зачем возвращаться туда и пялиться на- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (12) »