Олег Слободчиков ДВОЙНОЙ КАРАМБОЛЬ (Чудеса за третьим перевалом)

Я думал, земля и годы давно прибрали несчастного калеку, но опять чуть не столкнулся с ним в людской толчее возле автовокзала. Это был коренастый обрубок человеческого тела, пристегнутый к тележке на шарикоподшипниках. Он хищно поглядывал снизу вверх на прохожих, нагловато путался среди их мокрых сапог и ботинок. Из распахнутого ворота рубахи торчала грязная синтетическая трубка. Калека все так же травил остаток своего тела никотином и алкоголем, время от времени прикладывая к ней дымящую сигарету. Но его жизнь, оплеванная и униженная, все еще цеплялась за свое последнее пристанище.

На коротких культях лежала замусоленная шапка с несколькими медяками. Лобастая голова на короткой шее, кажется, была все той же, разве слегка поседела. Тяжелая, как ступка, нижняя челюсть в щетине, стала острей и выдавалась вперед как штевень смоленой лодки.

Последний раз мы виделись, когда я был тощим студентом. Но, поймав из-за чужих спин его цепкий взгляд, понял, что узнан вопреки всем законам природы, и покорно, как приговоренный, я шагнул навстречу.

В моих карманах не было и той мелочи, какую стыдно подавать даже возле церкви. Но глубоко запавшие глаза буравили, тяжелая челюсть выстукивала какое-то требование. Я уныло снял с себя исландский шарф. Он выхватил его из моих рук, развернул тележку и, размахивая белым пушистым комом, как знаменем, помчался вниз по заплеванной улице. Гулко и весело громыхали вращающиеся подшипники…

И опять всю ночь навязчиво повторялся один и тот же сон: скрежет тормозов и застопоренные колеса, размазывающие оплавленный металл по рельсам… Опять не помогали ни снотворное, ни транквилизаторы.

Хмурое утро привело новый, трудный день. Я окатился ледяной водой, напился крепкого чая, отправился на работу пешком и все появился в клинике раньше всех.

…В кабинет вошли двое. Переступали порог робко и настороженно. Оба смущались, изображая в лицах напористость. С виду им было лет по пятнадцать. Новенькие обручальные кольца на руках — значит, по восемнадцать. Он — несуразный, как кузнечик длинноногий, и прыщавый. Она — бесформенная толстушка с поросячьей мордочкой.

Кузнечик вытер розовой ладошкой пот со лба, опасливо покосился на муляж женского живота в углу кабинета. Я загадал, что первой заговорит она, — ошибся. Заговорил он. Она же, глядя в одну точку, оттопырила мизинчик, потянулась к лицу и резко отдернула руку…

— Позавчера вот зарегистрировались… Свадьба была. И никак…

Это самое… И сегодня тоже…

Мне захотелось выскочить из-за стола, выбить лбом дверь и никогда уже сюда не возвращаться. Но я старательно изобразил на лице заинтересованность, исподтишка бросил взгляд на часы — надо было проговорить хотя бы минут пятнадцать.

Кузнечик хорохорился перед молоденькой женой, хотел выглядеть мужчиной, но кошмар двух ночей тлел в его растерянных глазах. И этот страх вызвал во мне искреннее сочувствие.

— Так… Так!

Прошло минут пять.

— Так часто бывает, подождите недельку — пройдет!

Глаза у Кузнечика полезли на лоб, на угреватом лице стали выступать розовые пятна.

— Доктор?! — испуганно облизнул он сухие губы.

— Есть стимуляторы… Хотя не советую ими пользоваться в вашем возрасте. К тому же стопроцентной гарантии они не дают. Разве что иохимбин, — я вздохнул, чуть качнув головой, дескать, средство что надо. — Готовится из натурального сока черного африканского дерева.

Кузнечик вцепился в меня взглядом ребенка, ждущего праздничного чуда.

— Но достать его почти невозможно… Впрочем, — потянулся я к телефону, но, так и не подняв трубку, убрал руку. — Нет, вряд ли… Да и дорого это стоит.

— Доктор! — простонал Кузнечик.

Я снова положил руку на телефон, задумался, кто из друзей сейчас свободен. Набрал номер рентгенолога. Судя по времени, техники должны обрабатывать пленку, возле аппарата мог быть мой однокурсник.

— Эдуард Калистратович?

— Это ты, старый развратник?! — проурчал в трубке насмешливый голос Володьки.

— Эдуард Калистратович, у меня к вам большая просьба… И личная тоже… Надо помочь молодым людям.

— Свисти, свисти! — проворчал рентгенолог и положил телефонную трубку на рабочий стол.

Я сел, поудобней развалившись в кресле, и стал привычно декламировать в пустоту:

— Да что вы говорите? Последняя ампула? И к тому же вы ее обещали… Зачем? Он может обойтись пантокрином.

Слышались шаги Володьки по кабинету, отдаленный разговор, его заигрывания с девушками-техниками.

— Ну а если через час за ампулой не придут, могли бы вы уступить ее молодым людям?

Я нажал на рычажки и посмотрел на часы — десять минут вытянул.

— Зайдите через час, может быть, и останется лекарство для вас.

Готовьте пятьдесят рублей.

— Доктор, — всхлипнул Кузнечик. — Постарайтесь, за нами не заржавеет.

Он вскочил со стула, жена-невеста шариком шлепнулась на пол и засеменила к двери. Через час, не успела закрыться дверь за очередным пациентом, в кабинет просунулась вытянутая физиономия молодожена.

— Заходи и снимай штаны! — поднялся я со стула. С хрустом взломал копеечную ампулу витамина, оттянул кожу на тощем заду и всадил иглу.

Движения Кузнечика стали плавными, испуганные глаза подернулись созерцательной дымкой. Он медленно застегнул пояс, выложил на стол зеленую кредитку и вздрогнул, радостно взглянув на меня:

— Кажется, уже! — пробормотал восторженно. — Действует африканский сок.

— Ну, тогда Бог помощь! — не сдержался я. Кузнечик скакнул через порог, скрылся за дверью. Я подошел к окну: блестел асфальт.

Моросил холодный и туманный дождь, на улице было пасмурно. С парадного крыльца соскочил молодожен, заскакал через лужи, сжимая руку возлюбленной. Она не поспевала, моталась сзади, семеня на коротких ножках.

Следующей ночью часа четыре удалось поспать. Немного полегчало. Утром опять шел дождь. Я сбросил плащ в ординаторской, переоделся в свежий халат, а свой дурацкий накрахмаленный колпак сунул в карман. Возле двери кабинета уже маячил Кузнечик и скалился, как сверхсрочник перед генералом. Он заскочил следом за мной в кабинет, плотно притворив дверь, поставил на стол бумажный пакет с вылезшей из него коньячной головкой.

— Да что вы?! — возмутился я, натягивая на голову колпак. — Меня с работы уволят…

— От всей души, доктор, — забормотал Кузнечик. — Уже шесть раз и еще хочу… Путевое лекарство.

— Заберите немедленно…

Он свойски подмигнул и шмыгнул за дверь. Пакет с торчащим горлышком остался на столе. Я