Беллами осознавал, что жизнь с Кларк не обойдётся без трудностей.

(Или, как Октавия сказала, “Это будет чёртово шоу, и мы с Рэйвен собираемся делать ставки, кто из вас первый убьёт другого”.)

Но несмотря на то, что их друзья были уверены, что всё пойдёт крахом ещё в первую неделю, они счастливо живут вместе вот уже больше шести месяцев, поэтому он сказал им ‘выкусить’, когда они с Кларк перешли отметку двух недель, так как он ответственный взрослый.

Но это не означает, что было легко. Они с Кларк ругались из-за любых мелочей, но это просто был их способ общения. Сейчас они ругались из-за таких домашних дел, как ‘чья очередь мыть посуду’ или ‘почему он опять смешал мусор и выкинул всё в один контейнер’. Может, ему просто нравилось так больше, но никто не должен знать об этом.

Также ему пришлось столкнуться с её причудами, о которых он думал, что знал, так как они были друзьями с Кларк, ну или хотя бы - знакомыми, больше четырёх лет, он думал, что знает её довольно хорошо, до тех пор, пока она не въехала. Всё вдруг переменилось.

Например, он узнал, что несмотря на то, что она левша, причёсывается и чистит зубы она правой рукой, она всегда ставит полный стакан воды на тумбочку перед кроватью на ночь, и ей требуется больше подушек для сна, чем нужно.

Но, наверное, самая интересная её причуда – это то, что она постоянно крадёт его одежду.

Всё началось с малого; она переезжала ближе к концу осени, когда на улице уже тянуло холодом, и Беллами догадывался, что, технически, он сам это начал.

“Где твой шарф?” нахмурил он брови, когда она вышла из машины.

Она пожала плечами, засовывая руки в карманы пальто. “Без понятия. Не уверена, что уже распаковала его”.

Она сказала это так просто, как будто это совсем неважно, что она разгуливает с открытым горлом, просто нарываясь на простуду, и у него отвисла челюсть.

“Ты должно быть издеваешься,” сказал он, сразу же разматывая свой шарф и набрасывая его ей на шею. На нём была водолазка под плащом; он переживёт. “Как будто ты хочешь умереть”.

“Не веди себя как моя мамочка,” огрызнулась она, когда поправляла и завязывала шарф, а Беллами просто ворчал что-то о её безответственности себе под нос, следуя за ней до машины.

Он не вернул свой шарф после этого. Фактически, он потерял целую кучу своих вещей: его красную вязаную шапочку, пару перчаток, однажды он даже заметил один из своих свитеров на ней, разгуливающей в нём по квартире, огромный серый вязанный мешок висел на её крошечном теле, и он чуть не влетел в стену.

“У тебя нет своей собственной одежды?” спросил он, наблюдая, как она, стоя на стуле, пыталась достать до верхней полки.

Она бросила на него злобный взгляд. “Есть, но просто кое-кто не хочет включать отопление, и это единственное, что у меня есть из тёплого, это, или плащ”.

Он не знал, как ответить на это, поэтому он просто потёр лицо и вышел из кухни.

Парой часов позже Кларк пробралась в его комнату, её одетые в носки ноги скользили по полу. “Знаешь, ты должен был просто сказать мне, что включил отопление, как нормальный человек, вместо того, чтобы скрывать это и ждать, пока до меня дойдёт,” сказала она, оперевшись на стол. Она выскользнула из свитера, оставаясь в плотно облегающей кофте с длинным рукавом, и взяла его в руки.

Беллами пожал плечами, постукиваю ручкой по внешней стороне бедра. “А как же веселье?” спросил он с улыбкой, и она сердито швырнула свитер ему в лицо.

“Какой же ты мудак,” сказала она ему, из всех сил пытаясь удержаться от улыбки, прежде чем повернуться на пятках и уйти.

“Ты знаешь это и всё ещё живёшь со мной!” крикнул он её удаляющейся фигуре и фыркнул, когда она послала его, даже не обернувшись.

Но отучить её от кражи своей одежды он не смог; на самом деле всё случилось наоборот. Он стал привыкать видеть её в своих крупногабаритных свитерах, к воровству его худи в кинотеатрах, присваиванию его фланелевых рубашек, которые она надевала сверху маек и футболок, когда начало теплеть.

Он не знал, как, или, когда она крала его одежду, так как без необходимости в его комнату она не заходит, но каждый раз, когда она ходила в его одежде, это приводило его сердце в некий трепет, и он думал, чтό другие люди будут представлять себе, видя, как она разгуливает в его одежде, как будто между ними что-то есть, мечтая о том дне, когда это действительно произойдёт.

Беллами не совсем чужды эмоции, чтобы не говорила его сестра. Он знал о своих чувствах к Кларк, с недавних пор.

Он осознавал, как ему нравится составлять вместе с ней месячный бюджет и ругаться из-за продуктов, и он хотел бы и дальше делать это с ней всю свою жизнь, и было бы идеально, если бы он ещё мог держать её за руку и целовать, когда захочет.

(И, возможно, в конце концов завести собаку, пожениться, заиметь парочку детей… у него был долгосрочный план, который звучит смехотворно ярко и сочно, если говорить о нём вслух.)

Он был вполне удовлетворён их отношениями с Кларк, хотя они и были просто друзьями и соседями по квартире, и он пока не планировал подвергать их опасности в ближайшее время.

Конечно, это не остановило его стать с ней ближе в один момент, когда он рано пришёл с работы и застал её только в синей футболке – в его крупногабаритной футболке – она с энтузиазмом подпевала под какую-то популярную попсу, вырывающуюся из динамиков, убираясь в квартире.

Мгновение он не мог ничего сделать, просто смотрел на её голую сливочно-гладкую кожу, на её непослушные кудряшки, вылезающие из-под ленты, держащей их на макушке, на движение её бёдер, навсегда оставшееся у него в голове, вызывая выдающую себя мечтательную улыбку.

И когда он начал громко ругаться, так как стукнулся коленкой в прихожей, она завопила.

“Твою мать,” прохрипел он, прислонившись к стене и хватаясь за пострадавшее колено.

“Ты в порядке?” спросила она, немедленно отбрасывая тряпку, которой только что протирала кофейный столик, и подошла к нему с трясущимися от беспокойства руками.

Он нетерпеливо отбил их, выпрямляясь. “Я в порядке. В порядке; я просто… отвлёкся. Не смотрел куда шёл,” сказал он ей, чувствуя, как шея начинает краснеть.

Она всё ещё с осторожностью смотрела на него, даже когда он сел на диван. “Если ты уверен,” сказала она, прежде чем ухмыльнутся, “Я знаю,