Смерть в приюте (Кэролайн Данфорд) Страница 1 - Литвек

Кэролайн Данфорд Смерть в Приюте

Глава 1 Бедствие в Уайт-Орчардс

Мадам Аркана подняла лицо к потолку. Ее большой пурпурный тюрбан опасно соскользнул назад, когда она спросила громким сценическим шепотом штукатурку над головой: «Есть там кто-нибудь?»

Несмотря на строгие инструкции смотреть на стакан в центре стола, я тоже подняла глаза. Совсем недавно я обнаружила, что потолки являются самыми ненадежными объектами.

Уайт-Орчардс не был большим домом. Если считать Стэплфорд-Холл скромным по сравнению с тем, что моя мать называет действительно великолепными домами, то новый дом мистера Бертрама вовсе не соответствовал стандартам жилья для тех, кто чего-то стоил. И все это несмотря на жизнь в доме священника, ee мужа и моего отца, преподобного Джошиа Мартина. А после его смерти — в коттедже, который бы аккуратно вписался в бальный зал Стэплфорд-Холла и еще оставил место для вальса по периметру. Но моя мать по-прежнему цепляется за воспоминания юности в великолепном доме ее отца — графа, чье имя нельзя называть. Я никогда не видела своего дедушку. И теперь, когда я в услужении, вряд ли буду иметь эту честь.

До прошлой недели и инцидента с потолком я была экономкой в Уайт-Орчардс. Я заняла эту должность после многих неожиданных поворотов судьбы в предшествующие 14 месяцев. Выброшенная злым роком на службу в январе 1910 года (когда отец оставил мою мать, моего брата, Малыша Джо, и меня в нищете), я оказалась «на берегах» Стэплфорд-Холла в тот же день, когда там было совершено убийство. К тому времени, когда произошло второе убийство — на этот раз главы дома — я оказалась по уши запутана в этом ужасном деле. В результате я стала злейшим врагом нового лорда Стэплфорда и заключила почти неуместный союз с его младшим братом Бертрамом, лучшим представителем их семьи^[1]. Разумеется, никто не знал о моих родственниках, хотя меня считали странной для горничной.

Я только перевела дух после этих первых двух убийств и их печальных последствий, как восемь месяцев спустя произошли другие мрачные события,

Экономка, миссис Уилсон, попала в инцидент, о котором я до сих пор не могу полностью рассказать. Лишь намекну, что это было связано с веществом, исходящим из недружелюбного конца лошади, мокрых ступеней и необдуманного спуска женщины с высокой лестницы. Случай привел к моему внезапному временному продвижению — экономки лорда Стэплфорда в его охотничьих угодьях, в глуши шотландского нагорья^[2].

Как ни трудно об этом говорить, но снова внезапная смерть встретила меня почти по прибытии в дом. На этот раз не я была подозреваемой. Мировые события затронули мой крошечный уголок Англии — или Шотландии — и почти привели к аресту нашего нового красавца-дворецкого, Рори МакЛеода.

Он был сыном зеленщика, совершенно неподходящим, чрезвычайно умным и главной причиной, по которой я приняла должность экономки в Уайт-Орчардс, когда мистер Бертрам объявил о своем намерении купить собственный дом.

Конечно, я должна была знать, что не все будет гладко. Мистер Бертрам — страстный человек, и, как и большинство пылких мужчин, он действует слишком поспешно. В свете того, что произошло впоследствии, я считаю, что покупка Уайт-Орчардс была импульсивной.

Это правда, что я бросила ему вызов, заклеймив его проживание в доме брата как аморальноe; ради возможности унаследовать Стэплфорд-Холл он подчинялся нелепым требованиям отцовского завещания. Я также попрекала его кровавыми деньгами Стэплфордов (банковскоe дело и вооружение), когда он получил недурное наследство от своего покойного крестного отца. Какой бы гневной ни была его отповедь на мои наглые слова — а они были наглыми даже для внучки графа — подозреваю, что подтолкнула его к покупке первого попавшегося дома. И я догадывалась, что он прибежит ко мне с предложением стать его экономкой.

С предложением — я знала это в глубине сердца! — которое было ошибкой принимать. Мистер Бертрам и я (признаюсь только на этих страницах) неравнодушны друг к другу. Между нами никогда не произошло ничего неприличного, ни словом, ни делом. Но я часто думала, что не будь я служанкой, мистер Бертрам мог бы выразить свои чувства более открыто — с подобающим уважением. Конечно, если бы мое настоящее имя и происхождение были подтверждены, он был бы ниже меня по положению. Я осознаю иронию ситуации, хотя не нахожу в этом ничего забавного.

А еще был Рори. Рори, у которого были все основания полагать, что мы на равных. Рори, которого я спасла от неправомерного ареста. Рори, чье быстрое мышление помогло мне распутать самые трудные головоломки, когда мистер Бертрам отказался помогать мне. Нам дали понять, хотя и каждому в отдельности, что если мы с Рори поженимся, Стэплфорды оставят супружескую пару служить. Это подразумевалось как очень любезная уступка. Длительные ухаживания или близкая дружба между прислугой были неприемлемы.

Честно говоря, мы оба были озадачены внезапной нравственностью Стэплэфордов. Как и предположением, что после нескольких недель знакомства мы поженимся. Мы решили остаться на службе, но поддерживать только отдаленное знакомство. Это было очень досадно. Мистер Бертрам уехал, а Рори был единственным человеком, с которым я могла задействовать свой интеллект. Нас естественным образом тянуло друг к другу, и я понимала, что это не годится по многим причинам. Поэтому, когда мистер Бертрам вернулся, я приняла предложение стать его экономкой в Уайт-Орчардс.

Это все окольный способ сказать, что я прыгнула со сковороды в огонь.

Уайт-Орчардс был красиво облицованным, современным и аккуратным домом. Рассветы и закаты там были великолепными. Дом был окружен яблонями, и когда весной 1911 года они покрылись белыми цветами, вид был очаровательный. Однако через несколько месяцев после нашего прибытия начались наводнения. Неожиданный ливень, прорыв какого-то котлована — и наш подвал залило водой. Я всегда рада принять вызов. И с моим небольшим персоналом мы выдержали бурю — буквально и образно. Мы высушили то, что можно было спасти, и выбросили, что не смогли. Я гордилась, что не была побеждена этой катастрофой.

Однако, когда такое же событие произошло через две недели, а затем снова, и снова — стало ясно, что нельзя обвинять неожиданные дожди или прорыв котлована. Именно в этот момент я поинтересовалась у мистера Бертрама, расспросил ли он местных жителей о доме, прежде чем купить его.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, Эфимия, — сказал он, когда я подала ему яйца с тостами на завтрак.

— Я имею в виду, сэр, вы знали, что дом может так