красного кирпича казалось смутно знакомым, выползшим то ли из беспорядочных снов, то ли из столь же беспорядочной яви первых дней осознавания. Дней, когда улыбающиеся люди в светлых одеждах напомнили ему о том, что он есть Юрген Хаген, и это хорошо. Нет-нет, воспоминания отдельно — и отдельно сны, серые, полные тоски и незаполненного пространства.

Какая чушь!

Встряхнув головой, он решительно рванул на себя дощатую подъездную дверь и окунулся в пахнущий хлоркой полумрак. Второй этаж. Таблички на дверях ничего не говорили о проживающих. Внутри вполне могли оказаться полуразложившиеся тела. Призраки. Пожалуй, призраки — лучший вариант.

Ключ, самый обычный, не магнитный, легко провернулся в замке. Хаген вступил в комнату с боязливым чувством наёмника, разгромившего замок сюзерена. Всё здесь было приготовлено именно для него — неброская, слегка сумрачная мебель: гардероб, два табурета, письменный стол и кресло, прикрытое шахматным пледом. Рядом с креслом стоял торшер, старинный, ламповый, с тканевым абажуром. К такому бы торшеру да пару-тройку книжных полок, уставленных раритетами. Но книг в комнате не оказалось. Зато на столе чернел заветный чемоданчик. В этом весь Инженер — оставить коммуникатор на виду, упаковав его лишь в ненадёжную оболочку из псевдокожи. Любая проверка — и вся конспирация летит к чертям!

Он ворчал, но пальцы уже возились с застёжками, разворачивали промасленную ткань, разбирали, собирали, распутывали и скручивали. Допотопный прибор, динозавр — тем и ценен. Сложные электронные дешифраторы вряд ли среагируют на низкочастотный «пиип», практически не нуждающийся в расшифровке.

«Вот теперь я настоящий шпион, — подумал он со злорадным удовлетворением. — С рацией и секретным убежищем. Берлогой. Явкой. И дай Бог, чтобы труды оказались не напрасны. Если нет — впору застрелиться. Из пистолета, который непременно выдадут в „Кроненверк“ сразу после зачисления в штат. Нет, правда, что если рация не работает?»

Но она работала!

Полосатый динамик издал прерывистый звук, похожий на першение в горле. Хаген воровато оглянулся и убавил звук, повернув верньер практически до упора.

— База? Как слышно? Меня слышно?

— Отлично слышно, — бодро пророкотал динамик. Звук был настолько чистым, что создавалось ощущение, будто Инженер сидит где-то рядом, в соседней комнате. — Великолепно слышно, просто изумительно! Чистый канал, как я и рассчитывал. Как вы там, Юрген? Вы один?

— Один. А что, должен быть кто-то ещё?

— Нет-нет, не обращайте внимания — волнуюсь.

В динамике зашипело. Должно быть, Инженер издал смешок. Хаген представил, как он сидит в своём пластиковом скворечнике, согнувшись в три погибели и вытянув трубочкой полные губы. Конечно, при костюме и в галстуке. А кончик галстука, само собой разумеется, утонул в стакане чая с лимоном. Во рту моментально стало кисло и влажно. Лимон. Интересно, есть ли в Трауме лимоны? И чай?

— Вы уже были в «Кроненверк»? А в лабораториях?

— Я представился, — сказал Хаген. — Отрекомендовался начальству. Познакомился с отделом.

— И как?

— Напряженно. И как-то, знаете, хмуро. По-моему, они думают, что я внутрист.

— Внутрист, — рассеянно повторил Инженер. — А, да-да, помню, внутренняя служба. «Наблюдай за наблюдающим». Скверно, скверно… У вас теперь будут проблемы?

— Сложно сказать. Должно быть, меня теперь зауважают, а впрочем, вряд ли. Доносчиков никто не любит. Вероятнее, что подставят или даже сделают «тёмную».

— Скверно, ах, как скверно!..

— Поживём-увидим. Может, ещё и ничего. Вы лучше скажите, как там Лидия? Я ведь не предупредил, что так надолго, понадеялся на вас. Чёрт его знает, вернусь ли вообще.

— Не волнуйтесь, Юрген, я за всем прослежу, мы же договорились. Ну что за пораженческие настроения! Конечно, вернётесь. К сожалению, наши возможности ограничены, и вы должны быть осторожны, но если что-то будет в моих силах, то я непременно, непрм…сдлв ссштв ншсилх…

От волнения он, видимо, слишком придвинулся к мембране, и речь превратилась в шипяще-свистящую невнятицу.

— Простите, ради Бога! Я сказал, что непременно…

— Я буду осторожен, — сказал Хаген. — Но нужна хоть какая-то определённость. Смешно, но вот совсем не могу вспомнить, о чём мы говорили. Омерзительное чувство. Нет, я помню суть, в общих чертах, но вот конкретика, детали… Вы только не пугайтесь. Ничего серьёзного. Голова болит, и мысли путаются, как будто я заболел. Помню, что мы обсуждали, как перебраться через границу, а вот то, что должно быть потом…

— Это очень скверно, что вы заболели, Юрген! — голос Инженера завибрировал от волнения. — Я даже не знаю, что мог бы для вас сделать. Там же есть медики? Там точно должны быть медики, но, конечно, опасно — к ним обращаться, и всё же…

— Я в порядке. Просто запамятовал кое-что относительно задания.

— Ах, да-да… В общем виде… но задания-то можно сказать практически нет… в самом общем виде, нужно выяснить, что там назревает по поводу партийного проекта. Они же теперь увлечены проектами? Подбирают им пафосные названия. Но то, что слышно о новой партийной игрушке, мне категорически не нравится. Чувствуется в этом какая-то угроза, хотя их лидер, этот сумасшедший Райс, в последнее время надел дипломатический фрак… и это не нравится мне ещё больше! Что-то происходит, Юрген. Нужно выйти на Сопротивление, у них есть информаторы, но, к сожалению, связь рвётся. Можно понять, всё это завинчивание гаек, холодная война, которая абсурдна, а головы-то летят… Я могу назвать человечка, но совершенно точно он вам не обрадуется. Вряд ли донесёт, но не уверен, что поможет. Нужен?

— А как вы полагаете? — несмотря на все усилия, реплика прозвучала раздражённо, но Инженер не обиделся. Напротив, загудел ещё оживлённее:

— Ну и очень хорошо, ну и славно. Он музыкант, точнее любит называть себя музыкантом, но после декрета о «лишних людях» быстро переименовался, так что вы тоже не усердствуйте. Адрес запомните или всё-таки запишете? Только аккуратно, вы понимаете, лучше, конечно, запомнить, но только если уверены…

— Я сейчас ни в чём не уверен, — сумрачно ответил Хаген. — Я запишу. Диктуйте.

Инженер продиктовал, немилосердно растягивая буквы, словно не был уверен в способности Хагена без ошибок записать несколько названий улиц.

— И как вам впечатления от Траума, — спросил он с любопытством. — В двух словах?

— Ощущение, как будто в центре города что-то сдохло, и теперь жители коллективно закапывают труп.

— Гм… понимаю, запах. Химический завод?

— А ещё мыловарня, не забывайте. Вы,