тобой делать. — Подноси… ну, пей сам.

— Дурья голова! — завопила хозяйка на мужа, — что у тебя горло-то, как бёрда!^[1] что хошь пройдет… И рад, родимец те растяни, что вина принесли… а забыл, что девка давно пропита…

— Э! гость нá гость, хозяину радость… во всем воля божия!.. вот Еремины опили, может быть, десятерых… а нам по бедности только другой пришелся…

— Я не к чему что, — держа перед хозяином стакан, говорил Ефим, — не знаю, как имя отчество…

— Был Кузьма, — сказал хозяин и обратился к жене, — ты бы посмотрела на улице да хлудом^[2] дверь-то заперла… неравно сваты придут… Краюхин ноне Паранке говорил… То-то, стало быть, баба дура!

Хозяйка заперла дверь и возвратилась в избу.

— Садись, сват! — продолжал хозяин, обращаясь к Ефиму, — мы попросту… мы народ бедный… Аксинья! порежь ветчинки-то…

— Я сам, малый, бедный, не рассказывать тебе, — объяснил Ефим, присаживаясь на коник^[3], — у вашего же барина камни копаю… Только вот что я тебе скажу… Нет! давай выпьем по другой… Просим покорно!

— Отрежь ребрышко, — сказал хозяин жене.

— Вся для вас! — указывая на ветчину, объявил Ефим, — дело, видишь, какое: лежу я на печке, Егорка приходит мой и пересказал мне, что твоя девка больно полюбилась ему…

В это время вошла Параша с коромыслом, увешанным рубахами.

— Здорово живете! — сказала она гостю, проходя к печке.

— Здравствуй, касатка! — проговорил Ефим, глядя на девушку, — стало быть, твоя дочка? — спросил он хозяина.

— Моя…

— Ну, я и говорю, — продолжал Ефим, — куда ж нам, говорю?.. не сыграть нам свадьбы… а он вон как: «У меня управляющий нипочем! Взял пару цалковых, ступай, говорит, запивай! Вот тебе вино, вот тебе и середка»… Удалой парень зародился…

— Знамо! что говорить? — сказал хозяин, — по душе на что лучше! Только как же, сват? где же мы свадьбу-то играть будем?

— Матушка! — шептала за перегородкой девушка своей матери, — это пастухов отец?

— Он…

— Я видала парня-то… он малый хороший… я за него с радостью пойду!

— Погоди ты, девка, дай послушать, что говорят.

— Да, вишь, он хитрый какой, — продолжал Ефим, — беру, говорит, не в дом, а себе…

— Значит, по людям? — спросил хозяин, — а мы-то где ж при старости будем?

Ефим замялся, взял в руки штоф и проговорил:

— Ведь это и так сказать, это дело его! лишь было б согласие!.. ведь не нам с тобой жить… Ну-ко, сватенек, давай еще по одной…

В это время на улице раздался стук в дверь… «Отпирай, сват!» — кричали несколько голосов…

— Я тебе говорил! — воскликнул хозяин, сердито смотря на жену, — это что? Беги, посмотри!

— Ах, провал тебя возьми; они, и то они!.. — объявила хозяйка, входя из сеней в избу…

— Ну, слухай, сват, — сказал хозяин Ефиму, — ты сядь поди к печке… кабысь насчет колес пришел… Аксинья! прибирай! поставь посуду-то на полку… возьми середку… поправь скатерть…

— Это кто же? — боязливо спросил Ефим, отправляясь к печке…

— Экой ты, братец ты мой! Сваты…

— Что ты врешь?

— А ты как думаешь об Параньке? За ней бяда что народу!

— Батюшка! — объявила девушка, подходя к столу, — ты меня лучше не отдавай за Ваньку… вот тебе Христос, не пойду за него! За Егора — пойду!..

— Ну, ну! знать, не учена давно?

— Ты забыла, — подхватила мать, — что у отца с матерью на гумне-то?.. кладушка одна…

Параша ушла за перегородку и села на кровать.

Между тем Ефим, сидя у печки, рассуждал сам с собою:

«Вот оно, значит, молодо-зелено… Послухал Егорку — и наткнулся… Ну, да что ж?.. я ни в чем не повинен… плохого ничего не сделал…»

IV СВАТЫ

Толпа мужиков и несколько баб, держа в руках жбаны с вином, ковриги хлеба, пироги, завернутую в скатерть баранину, стояли на крыльце. Хозяин без шапки встретил гостей, умильно говоря:

— Добро пожаловать, добро пожаловать…

— Мы маленько припоздали, сват, — заговорил сам Краюхин, одетый в дубленый полушубок, — за вином долго проездили: в город посылали… я хотел тебе удружить.

— Ну, благодарим на этом, — сказал хозяин.

Мужики вошли в избу, помолившись богу, снова поздоровались и начали раскладывать свои припасы на столе.

— Это чей же у вас такой? — спросил Краюхин, кивая на Ефима.

— Да чернолесский… пришел было передки поторговать… Человек тоже бедный…

— Что ж? — заметил Краюхин, — не замай… Ну, что ж, сватики, — обратился Краюхин к хозяевам, — стало быть, с богом! пора помолиться в последний раз…

— Что ж? — плаксиво сказал хозяин, — давай бог час! Аксинья! вздуй огоньку, зажги свечку…

— Слава богу! — продолжал Краюхин, — попили винца вдоволь… дело сладили…

Хозяйка приставила к образу свечку, и все начали молиться в землю, приговаривая: «Христос господь, божия матушка!.. Сам Миколай угодник и все родители…»

— Просим покорно! сват! что ж не садишься? мы пришли тебя угощать… И ты, сватьюшка… двигайся, двигайся дальше…

— Мне, было, некогда, — проговорила хозяйка, — ну, я сяду поближе: придется подать…

— Чего тут подать? у нас все тут есть. Дядя Евлампий! развязывай! Крой пироги-то…

Краюхин, стоя перед столом, расчистил свои усы, потер пальцами по животу, встряхнул волосами и взял в руки штоф.

— Просим покорно!..

— Пей, сват, сам, — сказал хозяин, — что в руках, то в устах…

— Ну, стало быть, будьте здоровы…

Остаток капель Краюхин брызнул в потолок, постучал опрокинутым стаканом себе по голове и объявил: «Вот так, чтоб наши молодые попрыгивали…»

— Пошли господи!

— Его святая воля!

— Помоги бог, что задумали, загадали…

— Авось невеста идет не куда-нибудь, а в богатый дом…

— Мы ее не обидим! — сказал Краюхин, — у нас и так баб мало… работой неволить не будем… была б только почетница…

— Своим добром хвалиться грех, — заметил хозяин, доставая кусок баранины, — а мы за ней плохого не замечали…

— Дай бог, заживем знатно…

— И жених — малый смирный…

— Я тебе, сват, по истинной правде скажу, — объявил Краюхин, — вот ему восемнадцать лет, и от него вот чего не видал… просто красная девка…

— Маленько лицом не вышел, — заметила хозяйка, — ну да стерпится — слюбится… Народ болтает, что он какой-то блажной…

— Это, я тебе скажу, природа такая! — воскликнула мать жениха, — на ём, должно, была младенческая…

— Да и насчет работы ничего… — подхватил Краюхин, — вот за водой все он ездит… это уж работа за ним… Ну, маленько недосмыслит чего, знамо, парень