– Не умею… Хотел бы научиться играть в… поло!
– В поло?! Вам придется купить очень хорошего коня! Тогда – добро пожаловать!
На этом и расстались.
В гостиной Кудашева ждал Джамшид-баба. У крыльца стоял фаэтон, с парой гнедых низкорослых, по сравнению с дончаками, лошадей персидской породы.
– Уезжаю, господин! Завтра, послезавтра к вам должен прибыть из Хорремшехра инженер. Он установит в вашей спальне телеграфный аппарат, подключит его к линии телеграфной связи. Распоряжение генерала Фальконера, сэр! И еще: вы должны знать, что здесь произошло. Можно?
– Слушаю.
– Сегодня утром полковник, гуляя по саду, случайно наткнулся на жену доктора Бабар Чанда-Сингха и его дочь. Сам доктор – сикх. Его религия – вера воинов, а его жена – индуистка! Муж в религиозные дела своей супруги не вмешивался. Сикхи уважают все религии. Так вот, госпожа Чанда с дочерью кормили домашнюю змею-защитницу! Поили её парным молоком. У индусов такое может быть. Держат ручных кобр, которые служат им лучше собак. А убитая – для семьи Чанда была настоящим идолом. Её почитали. Её тело уже кремировали. Воздали все почести, просили прощения. Теперь Чанда-Сингх и его семья в великой печали. Они не будут здесь жить. Все очень плохо. И сам полковник плохо кончит. Держитесь от него подальше, доктор Джон. Нельзя было стрелять в Мать-Нагайну!
Кудашев обнял старого Джамшид-баба. Вложил ему в руку кошелёк с несколькими соверенами. Протянул письмо для лорда Фальконера. Так, несколько строк вежливости. Знал, что Фальконера нет в Хорремшехре. Простились.
В этот день поговорить с Бабар Чанда-Сингхом не удалось.
Попробовал прилечь только на минутку в своей спальне, как уснул здоровым крепким сном, таким, каким спал в детстве, еще не зная ни контузий, ни змей, ни клещей, ни лидитта, ни мелинита, ни сикхов, ни самураев, ни огня, ни воды, ни медных труб с их «гром победы раздавайся»…
Так и проспал до захода солнца.
Проснувшись, ужинали вдвоём с Гагринским. Говорили громко и на английском, и на французском. Обсуждали детали предстоящей научной работы. В беседе все отчетливее складывались концепции исследований. И не в одном варианте.
Гагринский вызвался продумать и изложить эти концепции в письменном виде. Вернуться к их проработке через пару дней. Взял пару чистых тетрадей, карандаши и ушел в свою спальню.
Кудашев остался в кабинете. Не спеша острым, как бритва, ритуальным сикским кинжалом очинил один за другим пачку химических чернильных карандашей. Потом начал писать бисерным почерком в общей тетради так, как писал в своём рабочем дневнике его отец – ротмистр Отдельного корпуса жандармов Кудашев Георгий Александрович, начальник Красноводского уездного жандармского полицейского отделения Закаспийской области. Вместо дат, вместо имен, вместо наименований географических объектов – условные цифры и координаты оперативных карт. Только не на русском и даже не на английском, а на японском языке. И не иероглифами, а знаками алфавита, придуманного Месропом Маштоцем из селения Хацик. И не линейным письмом слева направо, а древневавилонским стилем «быка пашущего»! Не сказать, что очень уж мудрёно и прочтению врагом совершенно недоступно. Но время на расшифровку хорошим специалистом уйдет не малое. А человеку, далёкому от криптографии и голову ломать ни к чему!
Дневник военного агента-нелегала – важнейший оперативный материал. В совокупности с лаконичными сообщениями-донесениями дорогого стоит. Такой дневник – глаза и уши Генерального штаба. Несколько дневников военных агентов позволяют сравнить изложенные в них факты на предмет достоверности информации. В случае отсутствия сомнений в достоверности сведений, карта разрабатываемых «мероприятий» обретает объемность, цвет, временное пространство. Наполняется живыми лицами, звуками, запахами, идеями, действиями!
Одно плохо. Опасный документ. Очень опасный, если связной не донесет его от военного агента до Генерального штаба. Попади он в руки противника – провал агента неизбежен, и не только его самого, но и всех, связанных с ним лиц. Возможно, неизбежен провал операций стратегического значения.
Кудашев работал легко. Его мозг свободно воспроизводил события последних месяцев. Одним из разделов дневника стала Справка, озаглавленная как «Пропускная способность французских железных дорог «Марсель-Лион-Париж» и «Париж-Кале». Другим – «Некоторые особенности морских рейсов на маршрутах «Одесса-Марсель» и «Портсмут-Хорремшехр». Третьим – «Годовые отчеты акционерам «Англо-Персидской Нефтяной Компании» с комментариями». Четвёртым – «Интересы Дойче Рейха в Персии и Месопотамии». Заканчивался дневник финансовым расчётом произведённых расходов из полученных сумм. С точностью до копейки. С дефицитом в одну тысячу триста двадцать рублей шестьдесят копеек! Увы.
К четырем часам утра дневник вчерне, в тезисах, был написан. Кудашев с наслаждением потянулся. Глотнул из медного чайника холодного чаю. Глянул на часы. Поздно. Пора и отдохнуть. Вдруг из открытого окна потянуло чужим запахом. Запахом грязной одежды, дымком дорожных костров.
Кудашев погасил лампу. Осторожно, стараясь не скрипнуть стулом, встал. Прижался к стене. Одним глазом выглянул в окно.
Вдруг, кто-то поскрёбся в незапертую дверь. Мужской голос пробормотал строку молитвы: «Бисмилля, рахман, рахим»…
Голос этот Кудашеву был знаком.
Это был голос подполковника Калинина Сергея Никитича, офицера для особых поручений Управления 1-го квартирмейстерства Российского Генерального Штаба!
*** ***** ***
*** ***** ***
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Книга IV
ТАМ, ЗА ГИНДУКУШЕМ