Юрий Погуляй Не каждому дано стать мучеником

«…когда перед нами встали не только внутриполитические проблемы, но и проблемы духовные. Причем далекие от теоретических. Абсолютно реальные. Вопрос больше не стоит в наличии или отсутствии веры. Теперь речь идет о выборе стороны в извечном поединке общепринятого Добра и Зла. А после Архангельского инцидента, в котором, я напомню, погибло девять тысяч наших граждан, государство не может оставаться в стороне. Долг России защитить своих граждан от слабости тех, кто выбрал путь князя (запрещён на территории Российской Федерации — прим. Редакции). Я представляю вам отдел работы с демоническими и еретическими направлениями. Я представляю вам — ОРДЕН»

Из выступления Федотова Г. Н. на московском религиозном форуме

Маленький человек боялся. Он то касался узла галстука, то клал мокрые от пота ладони на чёрные подлокотники стула, чтобы спустя секунду отряхнуть рукава недешевого пиджака от только ему видимой пыли. Мелкие, суетливые движения царя тьмы, выдернутого на свет. Маленький человек ещё десять минут назад был большим начальником. И кабинет с видом на многоэтажные городские зубы делового квартала — считался местом удивительно умиротворённым и безопасными.

Пока не подъехал Федот. Воздаятель пришёл один, без свойственной Ордену охраны. Огромный воин Господа, в мокром от дождя кожаном плаще. Бритый череп покрывали синие татуировки с цитатами из Писания. Рядом с аккуратным обитателем офисного района — бродячий охотник казался варваром из средневековья. И если в свободное время маленький человек любил поговорить о непросвещённых людях с едва заметной ухмылкой, то сейчас ему было не до снисхождения.

— Господин воздаятель… Ваши… Они ведь уже были… У нас работа… — раздавленный молчанием прошептал человек. Он безропотно сидел в этом кабинете уже минут десять, но жуткий воин Господа не спешил с расспросами. Лишь смотрел. И пристальный взгляд ярко-голубых глаз воздаятеля был страшнее того, что случилось четыре дня назад на седьмом этаже корпоративного офиса. Те люди, обратившиеся в лужи, были всего лишь именами на периферии жизни. А вот мрачный служитель Ордена с угрюмым лицом стоял напротив и странно молчал. Виноват ли был человек в произошедшем? Нет. Так случилось. Так иногда бывает. Пусть с отделом кадров разбираются. На ведьме не написано, что она ведьма.

Человек вдруг вспомнил скелет у лифта, неестественно белый в бурой луже, с болтами от старого перелома в бедре. Томин, младший инженер по тестированию (опознали по зубам), успел, теряя плоть, добежать до дверей, но на большее его не хватило.

Во всех смыслах.

Человек нервно хихикнул.

— Тихо, — сказал Федот. Он коснулся амулетов на груди, пробежался кончиками пальцев по цепям-оберегам. Те, пропитанные жреческими молитвами, журчали весенними ручьями. Их невидимые струны тянулись по офисному зданию, опутывая проклятый этаж и вздрагивая, будто от статики, когда касались скверны. Тревожные звоночки пробегались мурашками по позвоночнику воздаятеля. Макар наверняка все это видел.

— Рассказывай, — Федот скрестил руки на груди, нависая над директором. Его плащ пах кожей и кровью.

— Что?… — прошептал человек.

— Всё, что говорил Макару.

— Кому?

У Федота дернулся уголок рта, и маленький человек торопливо заговорил. Он очень старался вспомнить каждую деталь из беседы с предыдущим воздаятелем — блондином с собранным в хвост длинными волосами и шрамом на лице. И даже когда его бритый коллега вышел из кабинета, оставив в нём взмокшего руководителя, человек всё ещё кричал ему вслед забытые детали.

* * *

Осенний дождь превратил дорогу в истекающую ручьями жирную грязь, перемешанную с красно-желтой листвой старых берез. Федот бросил автомобиль на трассе, у поворота к поселку. Накинул капюшон и под молоточки дождя зашагал наверх, к молчащим домам. Плоть раскисшей тропы разрезал шрам мотоциклетной шины, уже с затягивающимися краями. Один из ручьев избрал его себе как русло, и холодная вода разливалась там, где тяжёлый мотоцикл Макара пробуксовывал. Обратно пропавший воин Господа не спускался. Федот расстегнул спрятанные под плащом кобуры: одну на поясе, другую подмышкой.

От тишины было немного не по себе. Дождь шуршал уцелевшей на деревьях листвой, дробил капли о цветной ковёр. Шумел в зарослях по обе стороны дороги. Пахло ярко, по-осеннему сильно и прозрачно. Ноги вязли в грязи, один раз Федот оступился и лишь чудом не скатился вниз. Вытирая испачканную руку о плащ, он посмотрел на крыши домов, проступающих сквозь костлявые ветви деревьев. Коснулся амулета, и тот прозвенел тихонько, будто испуганно.

Скверна была повсюду. Свежая скверна. Анна Померанцева, сгноившая рабочий коллектив, не нашла ничего лучшего чем спрятаться в доме сестры. И Макар пришёл за ней, как сделал бы любой опытный воздатяель. Ищешь ведьму — проверь родню.

В небе зарокотал далекий гром. Федот поднялся на холм, остановился, глядя на дома с низенькими заборчиками. Краски поблекли, потекли. Серая деревня с яркими вспышками рябин. Мотоцикл Макара стоял в конце улицы. Красный, с белыми крестами на баке и цитатой на сидении «Corruptio optimi pessima». Воздаятель зашептал молитву, вытащил из наплечной кобуры пистолет, проверил предохранитель и пошел. Дождь застучал по капюшону чаще, ливень волной прошелся по лужам. Поселок молчал. В другой момент можно было бы заподозрить неладное, но сколько таких, пустеющих с приходом осени, деревень в округе? Десятки?

В горле образовался непривычный комок, и Федот всё пытался его проглотить, с удивлением понимая, что это тревога. Что он, отловивший десятки ведьм и колдунов, взявший живой Усыпляющую из Дуреево — нервничает.

— Соберись, — буркнул он себе под нос.

Мотоцикл Макара хладным единорогом стоял напротив древнего дощатого дома с высоким крыльцом и старыми качелями на террасе. Дождь шумел в водостоках, а из выбитых окон дома за Федотом наблюдала тьма. Воздаятель остановился у распахнутой калитки. Над головой молния полоснула небо, и то взорвалось в ответ раскатом грома.

— Как-то банальненько, да? — сказал сам себе Федот.

Соседние дворы краснели поникшими рябинами. Дом Померанцевой укрылся высохшими кустами шиповника и ждал, как игривый кот у норки. Федот преклонил колено, встав прямо в лужу, и зашептал молитву.

Среди дождя в тиши поселка слова звучали особенно проникновенно. И Господь услышал их: амулеты и обереги загудели