Раньше она торговала антиквариатом и артефактами, ну и подрабатывала лекарем. Эх, когда мы были молодыми, я очень завидовала ее фигуре. Какой она была тогда стройной, как молодая лань, все парни за ней ухлестывали! Ты похожа на нее в молодости.

— Ты уже не в первый раз говоришь про тетю. Может, давай сменим тему?

— Либра у меня в долгу, она точно поможет. Где деньги и вещи в дорогу, ты знаешь, — несмотря на возражения дочери, продолжила мать. — Ты самая способная из этов, которых я когда-либо видела. Так что я очень рассчитываю на тебя.

— Хорошо, мама, — поняв всю бессмысленность спора, ответила Айрин, сжав губы в тонкую линию.

— Вот и отлично, давай теперь поедим.

Чуткие уши девушки уловили непривычные звуки. Подбежав к окну, она увидела, как к их дому подъезжают сани, запряженные взмыленной лошадью. Звонкий звук ее бубенчика хорошо слышался даже сквозь деревянные стены дома. Несколько человек, кутаясь в меховые плащи, быстро шли рядом с санями.

— Кто там? — спросила с тревогой Марта, застывшая с деревянной миской в руке.

— Похожи на деревенских, — стараясь рассмотреть побольше через сквозь морозный узор на стекле, ответила Айрин.

— Будь дома, я сама выйду, — сказала Марта,одевая соболиный плащ с капюшоном.

— Я с тобой! — сказала тут же подбежавшая Айрин.

— Хорошо, только спрячь уши под капюшон, — не стала спорить мать, понимая, что ее любопытная дочь все равно выскользнет за ней.

Одевшись, Айрин вышла вслед за матерью, лицо сразу обжег морозный ветер. Возле их дома стояли трое. Вернее, двое из них находились немного поодаль, вместе с санями, тогда как одетый в плащ из меха куницы старик, седые усы и бороду которого покрывал иней, просто стоял перед самым входом в дом, ожидая, когда к нему обратятся. Он потирал руки в рукавицах и топтался на снегу, пытаясь согреться.

— Чего тебе, Кабутар? — спросила Марта, окидывая стоявшего строгим взглядом.

— Беда стряслась: младший сын ушел охотиться, но на него напал медведь. Хорошо, что успел достать нож и, э… всадить медведю в живот, но плохо, что, э… медведь хорошо его пощупал, — сказал старик. — Э… хорошо, что хоть нашли быстро и сразу к тебе, — каждое слово говорившего сопровождалось клубами пара.

— Так уж сразу ко мне? — улыбнулась женщина. — А как же ваш Проха? Или не смог помочь?

— Да он только увидел его, так сразу и сказал, что не жилец он, — сказал старик с заметным опасением в голосе. — Э… Может все-таки посмотришь, Марта? Э… не зря же мы его сюда столько тащили…

— Да уж охотно верю, что в долину к ведьме вы просто так бы не пошли, — сказала Марта все с той же ухмылкой. — Хорошо, пойдем посмотрим.

Айрин знала, что стоявший перед ними старик был староста соседней деревни. Он часто выступал переговорщиком между мамой и местными жителями, когда им нужна была помощь лесной ведьмы — так «за глаза» называли мать девушки, да и саму Айрин. Скорее всего, это приносило ему неплохой доход, ведь другие люди в деревне побаивались, что ведьмы наведут на них порчу или еще «чего похуже».

На разукрашенных красными петухами деревянных санях, укрытый горой шкур, лежал молодой парень, которого Айрин видела впервые. Несмотря на сильный мороз, все лицо юноши было покрыто мелкими капельками пота.

Когда Марта отодвинула шкуры, взору Айрин открылось неутешительно зрелище: у молодого мужчины была разорвана грудь сразу в нескольких местах. Кровь коричнево-красными пятнами сочилась через рубашку. Лицо раненого казалось безжизненным и бледным, прямо как у мертвеца. Его глаза были закрыты, а дыхание едва заметным. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — дело дрянь.

Не говоря ни слова, Марта положила руку на грудь, закрыла глаза и начала что-то бормотать. Так длилось несколько минут. Затем, накрыв раненого шкурами и достав длинную трубку с табаком, женщина закурила. Бросив строгий взгляд на старосту, она спросила:

— Сколько он уже без сознания?

— Э… Да вот, как только его принесли в полдень… Э... так выходит с обеда и не просыпался.

— Вы знаете, что я не работаю даром, — это прозвучало, не как вопрос, а утверждение.

— Да, знаем, поэтому принесли: три шкуры куницы, две соболя, бочонок меда и мясо медведя, — ответил старик: — Э...если выживет, получишь еще двух оленей.

— Четыре оленя, — сказала женщина, прищурив глаз и выпустив кольцо дыма.

— Как это, – четыре? — поморщился староста. Его голос казался сухим и хриплым из-за мороза. — Э… у нас в деревне голод, совсем морозы охотиться не дают, да и урожай этой осенью оказался плохим. Э… Можем дать три, да и то…

— Четыре и не оленем меньше, — твердо возразила ведьма, зная изворотливость старосты. — А иначе несите его к Прохе.

У Айрин с матерью были натянутые отношения с жителями соседней деревни, Им скорее приходилось терпеть друг друга, как стаду овец приходится мириться с пастушьими собаками. Деревня была единственным местом, где можно было приобрести необходимые вещи, а лесные ведьмы — последним шансом на помощь в крайнем случае, как сейчас, например. Другие деревни располагались так далеко, что путь к ним занимал несколько часов, а зимой можно было и погибнуть, замерзнув по дороге.

Деревенские за глаза называли их не самыми лестными словами и открыто недолюбливали. Первым звоночком была пропажа рыбы в ловушках, вокруг которых на снегу обнаруживалось множество следов башмаков. Потом кто-то выломал замок в землянке и унес несколько граблей и лопату. Это стало последней каплей. Чтобы отпугнуть воров, мать была вынуждена натравить на них духов. Айрин хорошо запомнила ту ночь, чувство страха и тревоги, хоть была совсем маленькой девочкой. Им с матерью пришлось проснуться среди ночи и зажечь свет в комнате. Марта вызвала духов и приказала им преследовать воров до самой деревни. Хотя это и были безобидные Шептуны, деревенские больше не появлялись. После этого случая, Айрин еще несколько ночей подряд просыпалась от того, что ей казалось, будто кто-то ходит во дворе.

Поэтому то, что мать не сразу бросилась помогать деревенским, не вызвало удивления. Ответ женщины явно не порадовал старика. Он потер затылок, немного подумав, и предложил:

— Э… А может, — три оленя и книги? — не теряя надежду сбросить цену, сказал староста.

— Ты торгуешься, словно продавец рыбы на рынке. Откуда у вас в глухой деревне, где большинство и читать-то не умеют, — книги? — с явным недоверием спросила женщина.

Мы подобрали в лесу странника, когда дотащили к нам, он издох. Э… А в мешке были три книги, толстенные! Э… хотели их на растопку пустить, но я вовремя отобрал, подумал, что пригодятся, — ответил староста.

«Не удивлюсь если