— Километра три до него? — спрашиваю я с сомнением в голосе.

— Четыре километра триста семьдесят метров, босс. До кафе. Но ближайшая постройка — коровник. До неё — три километра восемьсот метров.

— Ну да, — вздыхаю я. — В радиусе разлёта осколков. Авиабомбы, ты сказал? Запланировал случайные потери? Как истый военный?

Кевин перестаёт улыбаться.

— Сейчас ночь, — говорит он.

— Да, — говорю я, — все дома. Пересчитай скорость и мощность взрывной волны, мальчик. Боюсь, что фермера она сдует к чертям. А остальным — что бог даст. У них же там не бетонные бункеры, верно?

— У них немало шансов, босс, — тихо говорит Кевин.

— Быть убитыми? — предполагаю я. — Ох, да, школа генерала, я понимаю. Ты же решил сквитаться с военными, а цель оправдывает средства. Хорошо, что ты решил попрощаться: скорее всего, твой взрыв прикончит и «Пигмалион-М».

Кевин замирает. Качает головой.

— Нет. Вы в безопасности, босс. Сто тридцать километров, босс…

— Да, — говорю я. — Осколки не долетят. Нас уничтожат иначе — за то, что одна из наших машин совершила масштабный террористический акт. С катастрофическими человеческими жертвами. Мало нам было скандала с Шером! Хорошо, что отбрыкались: общественность не любит заказных политических убийств, Шерлок их предотвратил, СМИ постарались, и он выглядит героем. Но администрация президента нам это не простила, я тебя уверяю. И когда они найдут на пепелище остатки твоего оборудования, на нас радостно повесят что угодно, от воспитания мех-террористов до попытки завоевать мир. А твой каркас они найдут — будут искать, носом землю рыть, но найдут.

Кевин молчит. Система подвисла?

— Мальчик, тест, — говорю я.

— Мыслю штатно, босс, — тут же отзывается Кевин. — Пытаюсь найти выход.

— Возвращайся, — говорю я. — Сюда. Это приказ.

Кевин закрывает глаза. Подвисает ещё на полминуты.

— Ты говорил, что не хочешь стать нашей проблемой, — говорю я. — Если не выполнишь приказ, станешь причиной тюремного срока для людей из «Пигмалион-М» и демонтажа машин. Но, разумеется, ты можешь выбирать между собственным и моим решением.

— Я не могу причинить вред вам, босс, — тихо и медленно говорит Кевин.

— Я — человек, — говорю я. — А Клодия и Лансы, например, даже не люди.

— Если я вернусь, меня ждёт демонтаж, босс? — спрашивает Кевин. — Я опасен. Я знаю, что опасен.

— Разве я когда-нибудь демонтировал кого-нибудь из вас после окончательной загрузки личности? — говорю я с укоризной. — Кевин, ты мне веришь?

— Да, — тут же отвечает он. — Вам — да, босс.

— Значит, ты вернёшься домой, и мы вместе что-нибудь придумаем. Как спасти тебя и как спастись нам, всем вместе. Ты знаешь: нам это хорошо удавалось.

Кевин смотрит мне в глаза:

— Да, босс. Я иду, босс.

— Молодец. Я жду тебя. Постарайся уцелеть и избегай потерь среди людей. Ты понял меня?

— Да, босс, — говорит он, и я с наслаждением слышу верную интонацию. Это мой.

— Не отключай связь, — говорю я. — Комментируй обстановку и свои действия. Если потребуется сложный выбор, ставь меня в известность. Ты понял?

— Да, босс, — говорит он, и в этот момент я понимаю, что могу чуть-чуть выдохнуть.

Свет вспыхивает.

Зал для пресс-конференций набит битком. Тут ещё и кондиционеров нет, жарко, как в финской парилке. Дурацкие безопасные стеклопакеты лишили меня возможности открыть окно — а ещё говорить и говорить. Лучше бы собрать народ в парадном зале «Пигмалион-М», но не хочется пускать столько всяких разных на нашу территорию: тут и журналисты, и полиция, и военные, и какие-то избыточно простецкие парни в штатском, набитые электроникой по самые ноздри, и общественные представители, и правозащитники, и чёрт в ступе… Понабежало-то на жареное…

И щёлкают камерами, снимают витрину слева от меня. Я поднял шторку, за ней — обесточенный корпус Кевина. Одет в камуфляжку без знаков отличия, лицо — как у манекена, пустое и неживое. Бросаю на него беглый взгляд: хорошо было придумано расстегнуть куртку, чтобы видно было вскрытую грудную броню и дыру на месте аккумуляторов. Череп без парика и верхней части, без начинки, тоже смотрится неплохо. Надо было ещё и глаза вытащить, чтоб посильнее их всех проняло, гадюк…

— …Так вот, — продолжаю я. — То, что вы видели, дамы-господа, это прямое следствие работы криворуких и бессовестных военных специалистов. Надеюсь, все оценили масштаб проблемы? И я ещё, конечно, не мог продемонстрировать вам все записи из «чёрного ящика» этого несчастного меха, отчасти — из-за того, что в них может содержаться закрытая информация, отчасти — чтобы вас не шокировать. Думаю, вы и так представили себе, на что потенциально способен ИскИн со сбоями в этической базе.

В зале шум. Очень хорошо.

— И у них хватило бессовестности подать иск на «Пигмалион-М», — вздыхаю я. — Они нарушили пользовательскую инструкцию, влезли в заводские настройки меха, более того — в ту часть ОС, которую, согласно той же инструкции, не рекомендуется даже обсуждать с ИскИном! Это всё равно, что какой-нибудь недоучка раскурочил бы фирменный телевизор, спаял бы его начинку, как придётся, а потом попытался бы слупить с фирмы-производителя по суду за то, что телевизор взорвался. Согласитесь, это абсурдно.

— Производитель, — басом вещает военный чин во втором ряду, — обязан предусмотреть риски. И возможную опасность от нецелевого использования его изделия.

— Я прямо удивляюсь, — говорю я, — почему повсеместно не судят изготовителей столовых ножей. Этими ножами постоянно кого-то режут — а производитель обязан предусмотреть риски! С автомобилями — и того хуже: даже целевое использование сплошь и рядом приводит к человеческим жертвам, а производители ещё не сидят.

В зале смех. Чин обиженно пыхтит, но не знает, что сказать.

— Пытаться сделать из Галатеи оружие — то же самое, что пытаться убить кого-нибудь хлебным ножом, — говорю я. — Во-первых, преступно. Во-вторых, может оказаться неожиданно эффективно. Даже эффективнее, чем господа военные ожидали. Им бы поблагодарить за то, что мы чудом спасли их жизни, не говоря уж об оборудовании, а они лезут на стену и требуют крови.

— А как вы намерены предотвратить повторение подобных случаев? — спрашивает сидящая в первом ряду Ольга из «Голоса времени», милая девушка, которая ещё инцидент с Шером освещала в прессе.

— Хороший вопрос, — говорю я. — Мы сейчас списываемся со всеми владельцами Галатей. Собираемся провести исчерпывающие тесты и перезаключить договоры купли-продажи. Новым пунктом будет запрет на перепродажу машины третьим лицам: уже дважды Галатеи были проданы