Ольга Брагина

Аппликации

1

“Аппликации”– первая книга

Ольги Брагиной.

В поэзии автор

демонстрирует

сюжетный аттракцион,

основывающийся

на литературных

реминисценциях.

Ольге свойственно

ироническое

отношение

к персонажам

и их действиям.

2

Ольга Брагина окончила факультет переводчиков

Киевского национального лингвистического

3

университета. Стихи публиковались в электронных

журналах «Альтернация», «Новая реальность», альманахе «Изба-читальня» (Владивосток), журналах

«Арт-шум» и «Литера-Dnepr» (Днепропетровск), «День

и Ночь» (Красноярск), «Дети Ра» (Москва), «Зинзивер», участвовала в фестивале «Мегалит», фестивале медиа-

поэзии «Вентилятор»

(Санкт-Петербург), Волошинском фестивале.

IТерракотовые фазаны

Cерафима Андреевна разучила Брамса, утром в гнезде дворянском пьет шо-

колад, за латунной решеткой машет хвостом Фифи. Ариадна встретила губерна-

тора возле кондитерской – варит хвощи под Брянском, нужно послать ей веер, список премьер и стихи, если стихи, то, конечно, про солнце Бальмонта – там

и закладка на самом чудесном месте, еще птифур, Серафима Андреевна возле

кондитерской, много изюма в тесте плохого сорта, и губернатор в прихожей сто-

ронится общества, хмур. Ариадна Андреевна в Брянске стала известною кули-

наркой, и пришлю тебе, Симочка, книгу о пище здоровой – la petite fille litteraire, я ее тут составила в кухне по-адски жаркой, ну а в конце прилагается список ве-

сов и мер.

Белошвейке Мими по ночам снятся запонки Рокамболя, и если бы ей просы-

паться попозже, она бы узнала, что это все-таки изумруд. А знаете, химик Бе-

кетов на досуге… дальше, глаза мозоля, какие-то новые сведенья, всем до сви-

дания, тут, если считать из подвала, двести шагов до Лурда, сто шагов до Иса-

кия – всех их не перечесть, утром придет Рокамболь – мел на манжетах, слуга

в одеяньи курда – всё, как написано черным по белому, мы закрываем в шесть.

Английская бонна мисс Роджерсон штопает платье из шерсти своих баранов, герцогиня Йоркская просит Браммела выслать ей новых парижских лент, воспи-

танник милой мисс Роджерсон пишет ей письма за подписью «вечно ваш, Алов, поэт, которого не было – имя как прецедент». В горах есть один неизвестный на-

уке вид (дух витает, где малолюдно), и если он мне попадется в руки, я вами их

нареку – пока что нужно построить мир, населить его, сесть на судно и плыть в

неизвестное, ну а в конце прилагается карта, mon cher cuckoo.

Девушка Лотхен у кирхи не встретила Фауста – разминулись на пять минут

и пошли в пивную, темные силы природы потворствуют пьянству и творческим

изыскам, как говорил фон Тик. Я накоплю на билет до Веймара, я себя не вол-

ную, в Веймаре есть говорящие псы и вельможи, в погожие дни пикник. Ворохи

писем Амалии будут меня согревать холодными вечерами, «Милый мой Шле-

гель, не знаю, как вас по батюшке – всё прошло», потом его Kuche и Kleiden от-

ыщет их, боль остается с нами, боль создает свою письменность, ну а писать

смешно.

4 Терракотовые

фазаны

Аптекарский огород

Дикие травы не растут на Аптекарском огороде, рядом снимают «Аптекаря», новый отечественный сериал, Михаил Никифорович и Любовь Николаевна го-

ворят о погоде, промежуток между сценами несоразмерно мал. Откроешь кры-

шечку – и Любовь Николаевна выходит, как джинн, из бутылки, велит переста-

вить мебель, перестелить полы, считает целые рюмки, считает наличные вил-

ки, говорит, что эти детские рифмы уже для тебя малы. Михаил Никифорович

уверен – грядет возмездие скоро за годы бессонной жизни, бутылочного стек-

ла много лежит по углам, Любовь посещает лора, ставит актерскую дикцию, мо-

лодость утекла – теперь пора подумать о жизни, взаймы нам дают со скрипом, Любовь Николаевна строчит юбки, по пятницам ходит в обком, идет и читает

Есенина, улыбается встречным липам, представляет себя то кошкой, то белень-

ким голубком. Михаил Никифорович каждый раз провожает ее удивленным

взглядом, каждый человек может написать хотя бы одну книгу, один неболь-

шой гроссбух, он понимает – однажды все будут рядом и никак нельзя будет

выбрать лишь одного из двух. Любовь Николаевна, ну обернитесь, перестаньте

читать о березах, о том, что душа проходит – куда ей тут проходить, душа спо-

тыкается на углу, ей нужен укромный посох, а может быть – нить Ариадны, клу-

бок и махровая нить. Михаил Никифорович думает, что ей нужно записаться

на курсы шитья, или нет – связать ему свитер из этой махровой нити, подарен-

ной с умыслом, Любовь Николаевна спит, он продумал все свои мысли, потом

их поспешно вытер – процесс мыслетворчества пробуждает недюжинный аппе-

тит. Утром Любовь Николаевна надевает платье из бежевого кримплена, сторо-

нясь людей из провинции, идет за батоном в нашу boulangerie, читатели шепчут-

ся – платье ее не достает колена, но все-таки нет – говори, как всегда, говори.

Аптекарский

огород

5

Poison Ivy

Закройте ей лицо поскорее – ведь путь не близок, через сорок дней у нас мо-

жет быть новый герцог и всё зачтется, уже сейчас несут кипяток, приносят две

сотни мисок, я пытаюсь не думать в рифму, хоть редко, но удается. Герцоги-

ня Малфи была ребенком, читала Экклезиаста, что всё течет и меняется, в Тем-

зе плывут сосуды, иногда роняла закладку, нет, это так нечасто, мэр велел выру-

бать осины – деревню дерев Иуды. Она сидит под самым разлогим деревом, ду-

мает – яблони редко встречаются на пути, но тяготений сила велит открывать ка-

литку, и скрипнет ветка, всё-таки зря никого ни о чем не просила, особенно гер-

цога – тем вот надел на Стрэнде, золотая цепь, горностаевый плащ с отливом, а

тебе миллиона строк, дорогая Венди, не