необъятные платья толстой Уолды Болтон — отдать бедным женщинам в Зимнем городке: из каждого такого платья можно было сделать по меньшей мере два. Наконец, дошел черед и до платьев ее матери — и при виде их Санса с трудом сглотнула комок в горле, ей казалось, что ткань до сих пор хранит ее прикосновения и запах. Она погладила каждое из них — лен, бархат, шерсть словно теплели под ее пальцами. Наконец, она выбрала одно — из густо-синего бархата с серебряной вышивкой. Судя по фасону, мать когда-то привезла его из Риверрана. Санса приложила платье к себе — судя по всему, оно придется ей впору, разве что в плечах придется немного расставить — но потом отложила. Для нынешних времен, когда зима близка, и обитатели Севера готовятся затянуть пояса — не говоря уже о войне, которую несет в ее дом драконья королева — нынешняя роскошь будет выглядеть плевком в глаза тех, кто ей служит. К тому же у платья был слишком глубокий вырез — Санса знала, что синий цвет оттенит ее рыжие волосы и подчеркнет белизну кожи, но он же привлечет к ней мужские взгляды — сальные, похотливые. Чувствуя, как внутри у нее все сворачивается в липкий тугой узел, она поспешно отложила платье, и вместо него взяла то, что сшила для себя на Стене — тоже бархатное, но более темное, тусклое и скромное, украшенное только вышитым на груди лютоволком. Да, оно вполне подойдет — и покажет королеве, что она на Севере.

— Эдвина — негромко позвала она одну из женщин.

— Да, миледи.

— Почисти его как следует.

— Слушаю, миледи.

— Ты успеешь сделать это до приезда гостей?

— Конечно, миледи.

IV. Придворные манеры

В Винтерфелл они прибыли на рассвете. Все войско, конечно, в замок поместиться не могло — и дотракийцы, и Безупречные собирались разбить недалеко от Зимнего городка — туда же, по слухам, должны были подогнать повозки с едой и питьем от лорда Мандерли. Но его в числе, так сказать, приближенных (знать бы еще, что он под этим понимает) король позвал сопровождать его в замок. Хороша компания, нечего сказать — король-бастрад и бастард короля, вождь одичалых и лорд, отказавшийся от своего лордства — и он, сын рыцаря без места, земель и титула. Спасибо хоть меч да коня дали. Свой первый приезд в Винтерфелл он помнил так себе — но не мог не заметить, как поредели ряды Старков. Тогда их встречали семеро — лорд, леди и пятеро детей. Теперь осталось трое: та мелкая язва, которую он таскал за собой по всем Речным землям подросла и окончательно стала похожа на девицу, хоть и одевалась в дублет и бриджи. У пояса у нее все так же висел меч-иголочка. Калека на кресле — это, должно быть, тот пацан, что тогда упал с башни. И она — хозяйка Винтерфелла, леди Старк. Она изменилась меньше всех — разве что еще выросла и похорошела так, что смотреть было неловко. Разница с той вечно грустной девочкой в Красном замке была только одна — у этой на лице чувства было не больше, чем у каменной статуи. Вообще всех троих Старков, таких разных на вид объединяло одно — застывший ледяной взгляд, который делал их неприятно похожими на живых мертвецов.

Приветствие было кратким и общим — кроме короля и королевы лично Санса Старк поздоровалась только с Бриенной Тарт, которая тут же по-хозяйски заняла место у нее за спиной. По остальным скользнула коротким быстрым взглядом, произнесла приличные случаю вежливые фразы и тут же отвернулась. Их — как и в прошлый раз — погнали в баню, мыться после долгой дороги. Здесь она была даже больше, чем в Белой гавани, но темнее — окошки были маленькие, под потолком, а вместо пригожих служанок — несколько мальчишек, бегавших туда-сюда с мылом и полотенцами. Разумеется, Тормунд и тут не дал ему спокойно помыться.

— Да уж, поглядеть тут особо не на что — крякнул он, подсаживаясь к Клигану. — Леди, видать, не одобряет. Оно и понятно…

— Ты о чем?

— Да о муженьке ее поганом. Ты вообще в какой дыре торчал все это время, что о нем не слышал?

— Хочешь что-нибудь сказать, Тормунд, так говори толком, а не хочешь — иди в пекло.

— Когда наши взяли Винтерфелл, лорд Сноу его чуть не убил — она не дала. А сама приказала его связать и отвести на псарню, где он собак своих, на человечину натасканных, держал. А там выпустила из клеток, а сама смотрела, как его рвали.

— За дело, я так думаю.

— За дело, конечно. Я всего не знаю, но слыхал — мучил он ее знатно, как только умел, больной ублюдок. Впрочем, она, должно быть, уже оправилась.

— Тебе откуда знать?

— Оттуда, что, сколько у меня баб не было — тебе столько в жизнь не перетрахать. Я один раз на женщину посмотрю — и все про нее знаю. Вот и про леди тоже — сверху ледок, внутри медок. Повезет тому счастливчику, который ее разогреет.

— Ты смотри, как бы твоя зазноба не узнала, что ты к леди яйца подкатываешь — останешься и без них, и без хрена своего знаменитого.

***

На пиру его посадили выше солонки — он удивился этому, но не сильно, все к тому и шло. За едой он говорил мало, больше слушал разговоры. Говорили вокруг, главным образом, о грядущей войне — насколько страшен враг, трудно ли будет его победить, помогут ли им драконы. «Никто из вас, идиотов, не был там» — думал Клиган, поглощая жареную баранину. — «Никто не видел их — Белых ходоков, мертвяков с синими глазами, не видел драконий огонь. Ни хрена вы не знаете». Временами он поглядывал на высокий стол. Санса Старк сидела рядом с королем и все с тем же каменным лицом медленными глотками отпивала вино. О ней он тоже думал. Что с ней стало? Что такого делал с ней этот Рамси Болтон, что она придумала ему такую страшную казнь? Не то что бы он ее не понимал… Может быть, даже лучше многих в этом зале. Но именно поэтому при каждом взгляде на нее внутри рождалась горечь: выходит, все было зря. Зря он не дал ей убить Джоффри много лет назад, зря спас от насильников во время бунта и от гнева Джоффри в день именин… Боги все равно ее не пощадили.

Пир близился к концу: голод и жажда сменились сытостью и довольством. Люди рыгали, вытирали бороды, сыто крякали. В этот миг леди Санса встала и хлопнула в ладоши. Из какого-то угла вылез человек с арфой, сел так, чтобы его все видели, и заиграл. «Надо же, и менестреля откуда-то вытащила» — подумал Сандор. Тот пел долго — старинные баллады о Таргариенах — Эйегоне Завоевателе, Джейехерисе Старом короле, Эйегоне Невероятном, потом баллады о северянах — Веке героев, Первых людях, Брандоне Строителе. «Умная девочка» —