Белов!

Ораниенбаум.

В светлый, погожий день пришёл праздник Святой Троицы. Звонили колокола.

На лугу молодёжь водила хоровод. Головы девушек были украшены венками из берёзовых веток.

Екатерина и Пётр играли со своей многочисленной свитой в горелки. Екатерина выделялась из толпы приближённых откровенно русским, ярким костюмом.

Молодые люди догоняли девушек, обнимались и целовались тайком.

Екатерина бросила в Петра охапку свежих берёзовых веток.

Пётр недовольно поморщился.

— Эка, вырядилась… Мой дед Пётр Великий запретил русское платье.

— Сегодня праздник — духов день.

— Чего ты под русскую ломаешься?

— Майн либер, сейчас не время ссориться. Старуха при смерти, мы должны крепко держаться друг друга.

Фрейлина издали поманила её пальчиком.

Князь Оленев ждал великую княгиню в беседке, увитой шикарными розами.

Она появилась яркая, запыхавшаяся, возбуждённая. Князь отвесил глубокий поклон.

— К услугам вашего высочества.

— Друг мой, не надо титулов… Вспомните нашу маленькую дорожную тайну и зовите меня просто… Фи-ке…— она кокетливо улыбнулась.— Помните милую детскую клятву на постоялом дворе близ города Риги?

Она подошла к нему совсем близко, заглянула в глаза:

— «Клянусь…»

— «Клянусь…» — эхом отозвался князь.

— «Хранить…» А дальше?

— «Хранить любовь и верность… принцессе Фике…»

— Вы сдержали вашу клятву?

— Она в моём сердце.

— Я не ошиблась в вас… Мне необходима помощь.

— Я — ваш раб, ваше высочество.

— Но мы же договорились… Фи‑ке…

— Прошло слишком много времени… Всё так изменилось.

— Вы женаты?..

— Нет.

Екатерина чуть заметно улыбнулась.

— У меня к вам маленькая просьба. Она не затруднит вас… Вы направляетесь в Венецию… Не удивляйтесь — во дворце нет тайн.

Она села на скамью, указывая князю место рядом с собой, лица их сблизились. Изящным жестом Екатерина отстегнула от корсажа брошь, затем достала из бархатной сумочки на поясе маленький футляр и письменные принадлежности. На маленьком листке бумаги она написала несколько слов.

— Передайте это моей тётке в Венеции,— она протянула Оленеву футляр с брошью.— Вот адрес. Я буду ждать вас.

Она потянулась к нему и поцеловала в губы.

Затем неожиданно выскользнула из беседки.

Князь развернул записку.

— «Венеция. Канале Гранде. Палаццо Неро»,— зачарованно прочитал он.— Большой канал…

Чайки кружились над палубой, садились на ванты.

Чужой далёкий берег проплывал за кормой корабля.

Матросы мыли палубу, надраивали пушки. Всё блестело и сверкало на солнце.

Корсак зорко оглядывал берег в подзорную трубу.

К нему подошёл барон Брокдорф. Он заметно окреп, лишь лёгкая хромота напоминала о его ранении.

— Ваш корабль торговый, но пушек на нём предостаточно. Ваш маршрут — не тайна?

— Отнюдь… Мы плывём в Венецию. Дворцу государыни надобны муранские зеркала и люстры.

— В Венецию?! — обрадовался барон.— Поистине, судьба ко мне благосклонна… Я познакомлю вас с моей кузиной, баронессой Бевернской… О, Боже, Венеция… город карнавалов, надежд, любви и милых ошибок!..

Венеция, яркий солнечный день, карнавал. Всё население города выплеснулось из домов на каналы, площади и улочки. Плывут украшенные цветами и коврами гондолы, почти нет лиц без масок, костюмы самые разнообразные: восточные, рыцарские, древнеримские, негры, китайцы, пурпурные рясы, шкуры леопарда, тюрбаны, бумажные веера. Дети тоже обряжены в самые немыслимые костюмы.

На маленькой площади гремит музыка, несколько пар танцуют под бубен, ему помогают гитары.

Здесь же разместилась труппа бродячих артистов с арлекинами, Пьеро, обезьянами, попугаями, акробатами, жонглёрами. Хохот, песни. Толстый паяц играет на гармошке-«мюзетке» и весело хохочет. Цирковая лошадь, наряженная празднично, как невеста, вызывает у горожан восторг и удивление.

Юный, гибкий, как лоза, музыкант ведёт за собой вереницу танцующих. Красное трико, короткая бархатная курточка-фигаро, белоснежные жабо и манжеты, чёрная шапочка на белокурых волосах делают его похожим на пажа. Под вуалью угадываются блестящие зубы и нежный, девичий подбородок.

Юноша лихо отплясывал и пел под аккомпанемент своей мандолины, вовлекая в танец всё новых прохожих.

Вот он подскочил к двум синьорам в плащах и масках. Крутясь перед ними, как юла, «паж» зацокал языком, выводя озорную мелодию.

Но синьоры, не поддаваясь общему веселью, держа руки на эфесах шпаг, настойчиво продирались сквозь толпу, спеша к пристани.

И тогда «паж» бросил в одного из них маскарадное красное яйцо, начинённое мукой. Скорлупа разбилась, мучное облако запорошило плащ и маску. Мужчина снял носатую маску, протирая засорённые глаза. Это был Саша Белов.

«Паж» расхохотался и скрылся в толпе.

В то время, когда спутник Белова — под маской в нём невозможно было узнать князя Оленева — помогал другу чистить плащ, из гондолы на набережную вышла женщина в жёлто-чёрном плаще и пересела в портшез. Слуги подняли носилки на плечи.

Этого мгновенья было достаточно, чтобы Саша и дама увидели друг друга.

Она быстро скрыла лицо под маской, слуги припустились бегом, и скоро портшез скрылся в толпе.

— Ба-атюшки! — потрясённо воскликнул Саша.— Узнаешь старую знакомую?

— А как же…— отозвался Оленев.— Герцогиня Елизавета — Иоганна — Луиза Ангальт-Цербстская, а попросту мать нашей Фике и большая авантюристка!

Друзья бросили гондольеру монету и направились в сторону корабля, стоящего на рейде.

Это был парусник «Святая Софья».

Оленев и Белов с интересом осматривали каюту. Перед ними стоял мужчина в морской форме.

— Сердечно рад встрече с соотечественниками… Помощник капитана Сизов… А сам капитан будет,— он посмотрел на часы,— через час. Он сошёл на берег с нашим гостем,— Сизов слегка заикался.

— Каким гостем? — Саша напряжённо ждал ответа.

— О, это история с трагическим началом и хорошим концом. Мы подобрали его в море,