я переживала, что из-за наших гостей, ты совсем меня забыл. В первый день их появления ты возле этой Марьи все время крутился! — капризно выговаривала фаворитка государственного значения, забывшая свои прямые должностные обязанности.

— Нужно было понять, кто она такая, да побольше разведать, что знает. Потребовались усилия, чтобы втереться ей в доверие. Как видишь, у меня это легко получилось! Теперь я могу играючи ею управлять, поэтому новых неожиданностей не предвидится, и все пойдет по нашему плану! — нежно шептал секретарь, уткнувшись носом в шею Роксаны.

Значит, вам требовалось, чтобы я была управляемой! Ты ко мне с объятьями да поцелуями лез, чтобы выведать информацию! Сюрпризы вам не нужны!

Во мне закипал гнев, хотелось все крушить и сеять разрушения! Хотелось мести! Хотелось стереть наглую улыбку с его лица, чтобы извести нежность лживых глаз!

— Откуда столько ревности, голубка моя? Посмотри на себя — царица, и на эту простушку! Разве могут мужчины оторвать от тебя глаз? Только твой образ живет в их сердцах, стоит им хоть раз тебя увидеть! А Мария лишь бледная тень у твоих ног, моя неземная Богиня! — пылко нашептывал Константин, увлекая за собой стервозину.

Простушка! Бледная тень! Ну, так я найду того, кто оценит и внешность мою, и внутреннее содержание по достоинству! Где тут тот, кого можно употребить по назначению, и унять душевные терзания?!

Я метнулась назад, не разбирая дороги, и уже через мгновение стояла у покоев Святояра, барабаня в дверь. Боярин, увидев меня, немного опешил.

— Маша, что-то случилось? Тебе помощь моя нужна? — встревожился воевода.

— Нужна! — решительно прорычала я, набрасываясь на мужика с поцелуями, при этом, не забыв захлопнуть дверь.

Мои поцелуи были короткими, жесткими, болезненными. Я сама себе хотела причинить боль, чтобы перебить воспоминания. Простушка, говоришь? Зато с активной жизненной позицией!

Разорвав рубаху на груди Святояра, я оценила объект для осуществления мести! Хорош! Образчик мужественности и силы! Выпуклые мышцы обвивали руки, покатая грудь манила, кубики на плоском прессе восхищали. Да тут в лего играть можно запросто! Я благоговейно водила руками по мужскому телу, целенаправленно толкая воеводу к постели.

— Маша, ты уверена? Может, подождем хотя бы до помолвки? — несильно настаивал Святояр.

Больно-то как! Полеты, поцелуи, объятья! А ведь он мне ничего и не обещал! Как обычно, сама все напридумывала! И этот еще, ну какая помолвка? О чем он? Мне нужно обезболивающее, и он для этой цели очень даже подходит! Привлекателен! Вынослив! Что еще нужно слабой обиженной женщине?!

Я с силой толкнула боярина на ложе, и он, распростёршись, упал на него! То, что нужно! Грациозной разъяренной пантерой с утяжеленной кормой запрыгнула на Святояра, стаскивая с него штаны! Несмотря на слегка растерянный вид, парень был уже в полной боевой готовности. Ты мой хороший! Давно меня так торжественно не приветствовали!

Как ОН меня назвал? Тень! Оседлав воеводу и резво насаживая себя на мужское достоинство, вызывая во вздрогнувшем подо мной боярине громкий стон, злорадно улыбнулась. Вспомним, какой я бываю яркой!

Потянув Святояра на себя, впилась в его губы яростным поцелуем, быстро задвигавшись в жестком ритме. А воевода-то не промах! Схватившись за мои бедра и увеличивая темп, заставил меня, задыхаясь, забыться. Слишком много анализа в последнее время в моей жизни. Может, если в нее добавить низменных инстинктов и животной страсти, я стану счастливее?

С немым вопросом я заглянула в лицо своего неожиданного любовника, не снижая темпа. Он смотрел на меня зачарованным взглядом, ловя каждую эмоцию. Я закрыла глаза и, задыхаясь, запрокинула голову вверх. НЕ ОН! В груди все сжалось болезненным комом, но отнюдь не от любовного танца. Вся моя попытка мести постепенно превращалась в фарс.

Что ж, если я не могу получить желаемого наяву, включим фантазию! Я шустро, едва не запутавшись в подоле платья, которое так и не соизволила снять, перевернулась к Святояру спиной. Его сильные руки тут же нашли мою грудь, а губы стали покрывать шею легкими поцелуями, задевая чувственные точки.

Воевода мучительно простонал: — Машенька!

А я улетала в космос, остервенело работая бедрами. Лишь наполненные печалью карие глаза, мелькнувшие в глубине сознания, оставляли горькое послевкусие нашего танца нечаянной страсти.

Конец третьей книги