килограммов тойтерьер и семидесятикилограммовая московская сторожевая — близкие родственники. А сложение? Массивный боксер и тонкие доберманы, коротконогие таксы и великаны доги — что между ними общего? Короче говоря, собаки настолько разные, что многие ученые не могли допустить мысли (а некоторые не допускают и сейчас), что все они произошли от одного предка.

Исходя из того, что в разных местах земного шара собаки появились независимо друг от друга, ученые пришли к выводу, что и предков они имели разных. А находки археологов, подтверждающие, что уже 3–4—5 тысячелетий назад в разных местах нашей планеты жили собаки разных пород, еще больше укрепили ученых в мнении, что предки у собак разные.

Предками собак считали волков, шакалов, койотов, лисиц. Аристотель, описывая собак Древней Греции, считал, что в их происхождении участвовали и тигры. Затем лисы, койоты, гиены были отброшены, остались лишь волки и шакалы. За эту теорию ученые держались. И, в общем-то, не без оснований. Они полагали, что столь разнообразные породы не могли произойти только от волков — волки слишком похожи друг на друга во всем мире. А шакалы, напротив, отличаются разнообразием. Если же учесть, что первые домашние собаки часто скрещивались с волками и шакалами и давали потомство, то это был еще один аргумент в пользу шакалов. Кроме того, кости собак, которые находили в Европе, больше похожи на кости шакалов, чем на кости волков.

Так было до недавнего времени, пока ученые не пришли к твердому выводу: ни одно домашнее животное, в том числе и собака, не может произойти от двух, а тем более от нескольких предков. И «сегодня можно считать общепризнанным, что домашняя собака происходит от волка, и притом только от него, то есть совершенно исключается ее происхождение от двух предков», пишет советский ученый К. Фабри.

Однако есть еще ученые, придерживающиеся прежней точки зрения, хотя большинство пришли к заключению: собака — потомок волка.

Вывод этот со всей очевидностью подтверждается недавними исследованиями американского ученого Дж. П. Скотта. Он установил, что у собак имеется 90 основных характерных черт поведения. Из них минимум 71 подобная же черта имеется у волка. А у шакалов общих с собакой черт гораздо меньше. В частности, вой и лай собак и волков очень схож, лай и вой собак и шакалов очень отличается.

Но у сторонников теории «шакал и волк» есть веский аргумент: разнообразие, многообразие и, главное, непохожесть пород.

У противников этой теории контраргумент: все эти породы сознательно или интуитивно выведены людьми.

Сторонники теории «шакал — волк» не сдаются: невозможно создать таких непохожих друг на друга животных от одного предка. Их противники отвечают: выведение пород происходило в течение многих веков. За это время можно сделать чудеса. Ведь создали же полтораста лет назад англичане удивительную породу эрдельтерьеров. А думал ли немецкий колбасник Людвиг Доберман, что его имя увековечит выведенная им порода собак?

Трудно сказать, мечтал ли он о собственной славе или о славе выведенной им породы. Если о славе породы, то он своего добился: доберман-пинчер — одна из самых красивых, самых смышленых собак, она обладает многими качествами, делающими ее отличной служебной и сторожевой собакой. А ведь эта порода создана искусственно и представители этой породы не похожи ни на кого!

Это наскальное изображение — не только жанровая сцена. И не только подтверждение того, что собаки уже очень давно участвовали в охоте. Оно доказывает, что и за две — две с половиной тысячи лет до нашей эры (а именно к этому времени относят ученые наскальные изображения, найденные в горном массиве Тассили-Анджера в Сахаре) собака значительно отличалась от своего предка — волка.

А разве не создаются новые породы, совершенно не похожие на другие породы собак в наше время? Достаточно сказать, например, о черном терьере, выведенном совсем недавно советскими собаководами. Сильная, отважная, выносливая, она пригодна ко всем видам сторожевой службы.

Могут возразить: и у тех, кто вывел эрдельтерьера, и у того, кто вывел добермана, и у тех, кто создал черного терьера, был, как говорят селекционеры, «материал». Например, черный терьер получен на основании трех пород: ризеншнауцера, ротвейлера и эрдельтерьера. И от каждой породы он взял какие-то черты, какие-то качества. Так же, как, например, выведенный совсем недавно московский водолаз, полученный от ньюфаундленда, восточноевропейской и кавказской овчарок, как московская сторожевая — «потомок» сенбернара и кавказской овчарки. Верно. Но ведь и у первых селекционеров, которые начинали сознательно или интуитивно выводить собак, какой-то исходный материал все-таки имелся. Конечно, материал не богатый.

Собаки, помогающие сегодня африканским охотникам — бушменам, очень похожи на тех, которые изображены на скале в Сахаре.

Но ведь и породы создавались очень медленно, в течение веков.

Однако, прежде чем выводить породы, человек все-таки должен был приручить собаку, то есть волка. А может быть, шакала?

Об этом пока еще ведутся споры. И кто прав, покажут факты, новые открытия и находки.

Рано или поздно будет, очевидно, решен спор и о том, когда человек приручил собаку.

А вот будет ли решен спор, как это могло произойти?

Как это могло произойти и что было потом?

Маленький пушистый щенок уже почти потерял голос: голодный, замерзший, он несколько часов выл, скулил, пищал. И никак не мог понять, почему не идет мать. Раньше она никогда так надолго не оставляла его. Но если и оставляла, стоило ему лишь подать голос — мать-волчица оказывалась тут же рядом. А сегодня… Откуда волчонку было знать, что мать уже никогда не вернется, чтоб согреть и накормить детеныша, что она еще ночью погибла в неравной борьбе с саблезубым тигром. Но волчонок продолжал тихонько и жалобно скулить, может быть все еще надеясь на возвращение матери. А может быть, он уже ни на что не надеялся — просто ему было очень плохо. Ему было так плохо, что он даже не заметил, как рядом оказались странные двуногие существа и одно из них наклонилось над волчонком.

Возможно, дети отправились в этот день собирать хворост, может быть, у них были какие-то другие дела, заставившие их покинуть стойбище, но, наверное, ни хвороста на этот раз они не принесли, ни других дел не сделали. Они вернулись с маленьким пушистым комочком.

Что заставило