В гуще людской Эрскин Колдуэлл
Мне очень тяжело, что этот рассказ увидит свет. Но я не мог не написать его.Эрскин Колдуэлл
Джек Миллер работал в Компании городского трамвая. У Джека был серебряный значок, золотой значок, маленький бронзовый трамвай на цепочке карманных часов и оловянный жетон с цифрой «7», почти стершийся. Он работал по ремонту путей двадцать шесть лет, и однажды ему сказали в Компании, что, когда он уйдет на покой, пенсия у него будет приличная. После стольких лет работы Джек все еще надеялся преуспеть в жизни. Он все еще рассчитывал, что когда-нибудь его назначат десятником. Однако из этого так ничего и не вышло. Он по-прежнему оставался на ремонте путей: ставил новые крестовины у стрелок, поднимал рельсы, заменяя старые шпалы новыми. Другие получали повышение, когда освобождались вакантные места, а Джек почему-то так и оставался простым рабочим, из года в год ремонтировал пути и все надеялся, что его назначат десятником до того, как он состарится и не сможет работать. — Я еще получу это место, — говорил он сам себе — Как пить дать получу. Повысят же меня когда-нибудь! Сколько лет работаю, кажется, заслужил. Нет, я как пить дать получу это место. Свадьбу с Корой Джек откладывал до повышения в должности. Кора соглашалась подождать еще немного, потому что она сама служила продавщицей в магазине и зарабатывала столько же, сколько Джек. Но когда с их помолвки пошел тринадцатый год, Джек решил, что если уж жениться, так без отлагательств. Он старел, а Кора, хоть и моложавая на вид, — почти такая же, как была двенадцать лет тому назад, начинала жаловаться на долгие часы, которые ей приходилось выстаивать за прилавком галантерейного магазина. — Давай поженимся, — сказал ей Джек однажды субботним вечером, когда они ехали домой по его служебному билету.— Какой смысл откладывать? Если ты согласна, давай на будущей неделе и поженимся. Я давно об этом подумываю. Какой смысл ждать, пока меня повысят в должности? — Я с удовольствием, Джек, — сказала она, сжимая ему руку в переполненном трамвае. — По-моему, тоже глупо откладывать. Я уже не знаю, сколько лет на это надеюсь. Нечего нам ждать, когда тебе дадут повышение. Мы поженимся, а тебя повысят в должности; так даже лучше будет. Они вышли из трамвая на остановке у бульвара и медленно пошли по улице. Они жили по соседству, в меблированных комнатах, и торопиться в субботний вечер им было некуда. С той субботы все и началось. Они медленно шли по темной улице, обсуждали, как все будет на следующей неделе, и Джек бормотал себе под нос, что первая же вакансия в Компании будет за ним. Он не сомневался в этом. Он так и говорил Коре. Она верила ему. Когда они поженились, Джек снял пятикомнатный домик неподалеку от трамвайного парка. Домик стоял в переулке, в двух шагах от обсаженной деревьями улицы, по которой весь день и почти всю ночь ходили трамваи. За такую плату квартира была хорошая и удобная. То, что дверь выходила в переулок, в конце концов, не так уж портило дело. Им это не мешало. Дом стоял почти на самом углу, и окна верхнего этажа смотрели на улицу, всю обсаженную деревьями. Выйдешь из дому, несколько шагов — и улица. Место было неплохое, и Коре там понравилось. Первый ребенок была девочка; ее назвали Перл. Потом родился мальчик — Джон; еще через год родилась вторая девочка, и ее назвали Руби. Джек все еще надеялся, что Компания городского трамвая назначит его десятником, но после рождения Руби он больше об этом не думал. Он как-то отвык об этом думать. Кора уволилась из галантерейного магазина, сидела теперь дома, занималась хозяйством и ходила за детьми. Она собиралась что-то сделать, чтобы кожа у нее не так темнела, а пока что прятала лицо, когда приходилось открывать людям дверь. Это не болезнь, думала она, просто кожа у нее почему-то с каждым днем становится все темнее и темнее. Но все-таки надо бы знать, что в таких случаях делают. В волосах у нее уже заметно проглядывала седина. С Джеком Кора никогда об этом не говорила, тем более, что Джек почти перестал разговаривать дома. Возвращаясь с работы, он ужинал и ложился спать. Она просто не находила удобной минуты, чтобы поговорить с ним о чем-нибудь таком. Он приходил до того усталый, где уж тут слушать ее. Когда старшей девочке, Перл, пошел десятый год, Джека сшибла машина в ту минуту, когда он поднимал прогнившую шпалу на путях: сшибла, переехала — и насмерть. Компания доставила тело домой к вечеру, когда рабочие освободились после пяти часов, и Кора не знала, как ей быть. Уложив детей, она вышла из дому и шла по улице до тех пор, пока не увидела полисмена. Она рассказала ему, что случилось с Джеком, и он пообещал рано утром прислать за телом. Она вернулась домой, посмотрела на Джека и не заметила в нем никакой перемены. Дома Джек всегда спал. Кора знала, что Компания должна выдать ей небольшое пособие. Она была уверена, что сколько-нибудь обязательно дадут, но сомневалась, хватит ли им этих денег, пока она подыщет себе какую-нибудь работу. А потом ее взяло сомнение: да хватит ли хотя бы на похороны и на могилу Джеку? На следующее утро полисмен прислал за телом, и его где-то похоронили. Где именно, Кора не знала: она знала только то, что иначе поступить не могла. Детей надо кормить и надо хоть немного протапливать печку, чтобы они не мерзли дома. Она ждала месяц, когда Компания городского трамваи пришлет ей пособие, но пособия все не присылали. Тогда она сама пошла за ним в контору. Но там никто ничего не знал. В большом кирпичном здании и понятия не имели, кто такой Джек Миллер; справились по ведомости и тоже не разобрались, о каком Джеке Миллере идет речь. Кора просидела там весь день, но когда стемнело и служащие стали расходиться по домам, ей тоже пришлось уйти домой. Больше она уже не беспокоила служащих Компании городского трамвая. Некогда было ходить туда, когда дома столько забот. Трое детей требовали присмотра, и, кроме того, ей приходилось добывать для них еду, чтобы они не голодали. Иногда на эти поиски уходил весь день, а хватало только на одну кормежку, и то не досыта; бывало и так, что она возвращалась домой с пустыми руками, но выходить все равно было надо, потому что дети просили есть. Перл скоро должно было исполниться десять лет. Она было старшая, а Руби еще совсем маленькая. Но Перл уже подрастала. У нее были длинные белокурые волосы и голубое ситцевое платье. Она старалась помочь матери чем могла, присматривала за братом н сестрой, пока мать ходила на поиски еды, а по вечерам вместе с ней укладывала их спать. Когда
