- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (68) »
день. Разумеется, не все попытки одинаково удачны, но, несомненно, советская фантастика сегодня ищет — и все более настойчиво — новые формы, новые темы, новые изобразительные средства, чтобы показать своего главного героя — Будущее.
Книга «В мире мечты» знакомит с советской научно-фантастической и фантастической литературой. Она состоит из обзора развития этой литературы в нашей стране (сюда же вошли очерки творчества А. Р. Беляева и И. А. Ефремова) и библиографии.
В обзоре прослеживается полувековой путь советской фантастики (причем кратко рассказывается и о дореволюционном периоде), современной научно-фантастической и фантастической литературы. В нем же приведены (как дополнения к основному тексту) высказывания писателей-фантастов и критиков — это своего рода «круглый стол» писателей, излагающих взгляды на роль и задачи фантастики.
Библиография включает книги, вышедшие за последнее десятилетие, а также (в переизданиях) — и произведения, выходившие в 20—50-е годы. Она дает представление об основном «фонде» фантастики, доступной широкому кругу читателей, в том числе об изданиях отдельных авторов и коллективных сборниках. Для того, чтобы читатель получил более полное представление о современном «мире фантастики», дается также библиография переводных произведений и критических материалов.
Книга адресована любителям фантастики, в первую очередь — молодежи.
Автор выражает благодарность всем писателям и критикам, приславшим ему свои высказывания о фантастике.
Родоначальником русской научно-фантастической литературы принято считать писателя и общественного деятеля В. Ф. Одоевского, опубликовавшего в 1840 году отрывок из романа «4338-й год. Петербургские письма».[1] Эти фрагменты были переизданы в 1926 и 1928 годах. Произведение Одоевского — техническая утопия. В романе рассказывается о преображенной России, о городе будущего, который возник из слившихся воедино Москвы и Петербурга, о достижениях науки и техники Гигантские транспортные магистрали, электроходы, дирижабли, искусственные ткани и пища, фотография и телефон, космические сообщения. Прорыты туннели сквозь Гималаи и под дном морей и океанов — для электроходных поездов. Созданы установки искусственного климата планетарного масштаба — горячий воздух у экватора нагнетается в трубы и распределяется по городским теплохранилищам. Могущество человечества столь велико, что оно в состоянии предотвратить космическую катастрофу — столкновение Земли с кометой. Одоевский сделал интересную для своего времени и первую в России попытку нарисовать картину научно-технического прогресса. Что касается социального устройства общества, то оно мыслилось Одоевским как общество классовое, более того, как монархия. Здесь автор «Петербургских писем» остался в плену архаичных взглядов на ход общественного развития.[2] В романе Н. Г. Чернышевского «Что делать?» имеются социально-утопические и научно-фантастические мотивы («Четвертый сон Веры Павловны»).[3] В 1892 году появился фантастический роман Н. Шелонского «В мире будущего».[4] Писатель предвидел многое из того, что осуществилось лишь теперь, а некоторые его прогнозы и до сих пор остаются фантастикой. Он писал, например, о превращениях элементов, прозрачном и упругом металле, искусственной древесине, материале, совершенно не проводящем тепло. Мы найдем у него упоминания о литых материалах и сверхпрочном металле, о синтетической пище, об искусственных островах в океане, о передаче мысли на расстояние и продлении жизни, об анабиозе и антигравитации. Обо всем этом позже не раз писали другие фантасты, и Шелонский набросал своего рода программу будущих достижений человечества. В конце XIX века русская фантастика обращается к крупнейшим проблемам, которым суждено в будущем иметь огромное значение для общечеловеческого прогресса. В 1893 году подписчики журнала «Вокруг света» среди приложений получили книгу К. Э. Циолковского «На Луне»*[5]. Это было первое выступление ученого в качество писателя-фантаста. А в 1895 году вышел сборник его очерков «Грезы о Земле и небе»*. С тех пор и повесть, и очерки многократно переиздавались — вплоть до наших дней. Тогда, в конце прошлого века, сама мысль о возможности межпланетных путешествий безраздельно принадлежала фантастике. И Циолковский не мог описать, как происходил бы в действительности полет на Луну. Даже герои Жюля Верна не добрались до серебряного шара, хотя и облетели вокруг него. Герой же Циолковского очутился в лунном мире самым простым способом: он перенесся туда во сне. Лунный мир предстает со страниц повести совершенно реальным. Что увидел бы человек, оказавшийся в этом странном мире, где соседствуют яркий свет и резкие, черные тени, где нет воздуха, где тяжесть в шесть раз меньше, чем на Земле, и где суровый холод двухнедельной ночи сменяется жарой двухнедельного дня? Еще более удивительное путешествие совершает читатель «Грез о Земле и небе». Из рассказов «чудака», побывавшего в поясе астероидов, он узнает об «эфирных» жителях — существах, которые в результате длительной эволюции приспособились к жизни в пустоте, питаясь, подобно растениям, солнечными лучами… Фантазия Циолковского уносила далеко-далеко, к тем временам, когда потомки людей расселятся по всей солнечной системе, и она станет для них таким же родным домом, как теперь Земля. То были мечты ученого, искавшего дорогу в Космос. Фантазию он считал началом научного творчества.
Родоначальником русской научно-фантастической литературы принято считать писателя и общественного деятеля В. Ф. Одоевского, опубликовавшего в 1840 году отрывок из романа «4338-й год. Петербургские письма».[1] Эти фрагменты были переизданы в 1926 и 1928 годах. Произведение Одоевского — техническая утопия. В романе рассказывается о преображенной России, о городе будущего, который возник из слившихся воедино Москвы и Петербурга, о достижениях науки и техники Гигантские транспортные магистрали, электроходы, дирижабли, искусственные ткани и пища, фотография и телефон, космические сообщения. Прорыты туннели сквозь Гималаи и под дном морей и океанов — для электроходных поездов. Созданы установки искусственного климата планетарного масштаба — горячий воздух у экватора нагнетается в трубы и распределяется по городским теплохранилищам. Могущество человечества столь велико, что оно в состоянии предотвратить космическую катастрофу — столкновение Земли с кометой. Одоевский сделал интересную для своего времени и первую в России попытку нарисовать картину научно-технического прогресса. Что касается социального устройства общества, то оно мыслилось Одоевским как общество классовое, более того, как монархия. Здесь автор «Петербургских писем» остался в плену архаичных взглядов на ход общественного развития.[2] В романе Н. Г. Чернышевского «Что делать?» имеются социально-утопические и научно-фантастические мотивы («Четвертый сон Веры Павловны»).[3] В 1892 году появился фантастический роман Н. Шелонского «В мире будущего».[4] Писатель предвидел многое из того, что осуществилось лишь теперь, а некоторые его прогнозы и до сих пор остаются фантастикой. Он писал, например, о превращениях элементов, прозрачном и упругом металле, искусственной древесине, материале, совершенно не проводящем тепло. Мы найдем у него упоминания о литых материалах и сверхпрочном металле, о синтетической пище, об искусственных островах в океане, о передаче мысли на расстояние и продлении жизни, об анабиозе и антигравитации. Обо всем этом позже не раз писали другие фантасты, и Шелонский набросал своего рода программу будущих достижений человечества. В конце XIX века русская фантастика обращается к крупнейшим проблемам, которым суждено в будущем иметь огромное значение для общечеловеческого прогресса. В 1893 году подписчики журнала «Вокруг света» среди приложений получили книгу К. Э. Циолковского «На Луне»*[5]. Это было первое выступление ученого в качество писателя-фантаста. А в 1895 году вышел сборник его очерков «Грезы о Земле и небе»*. С тех пор и повесть, и очерки многократно переиздавались — вплоть до наших дней. Тогда, в конце прошлого века, сама мысль о возможности межпланетных путешествий безраздельно принадлежала фантастике. И Циолковский не мог описать, как происходил бы в действительности полет на Луну. Даже герои Жюля Верна не добрались до серебряного шара, хотя и облетели вокруг него. Герой же Циолковского очутился в лунном мире самым простым способом: он перенесся туда во сне. Лунный мир предстает со страниц повести совершенно реальным. Что увидел бы человек, оказавшийся в этом странном мире, где соседствуют яркий свет и резкие, черные тени, где нет воздуха, где тяжесть в шесть раз меньше, чем на Земле, и где суровый холод двухнедельной ночи сменяется жарой двухнедельного дня? Еще более удивительное путешествие совершает читатель «Грез о Земле и небе». Из рассказов «чудака», побывавшего в поясе астероидов, он узнает об «эфирных» жителях — существах, которые в результате длительной эволюции приспособились к жизни в пустоте, питаясь, подобно растениям, солнечными лучами… Фантазия Циолковского уносила далеко-далеко, к тем временам, когда потомки людей расселятся по всей солнечной системе, и она станет для них таким же родным домом, как теперь Земля. То были мечты ученого, искавшего дорогу в Космос. Фантазию он считал началом научного творчества.
«Сначала идут: мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный расчет… Нельзя не быть идее. Исполнению предшествует мысль, точному расчету — фантазия».Но от сказки, вымысла Циолковский шел к научной фантастике. Герои его следующей повести — «Вне Земли»* покидают Землю на ракетном корабле. Создавая теорию космонавтики, ученый в то же время стремился наглядно представить, как произойдет первый вылет за атмосферу, как будет протекать путешествие на спутнике-корабле, как станет осваиваться околосолнечное пространство. Повесть была им начата в 1896 году, главы из нее печатались в журнале «Природа и люди» в 1918 году, и отдельное издание вышло в Калуге два года спустя. Она стала библиографической редкостью, эта книга, о которой Юрий Гагарин после приземления первого корабля «Восток» сказал:
«…Сейчас, вернувшись из полета вокруг Земли, я просто поражаюсь, как правильно мог предвидеть наш
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (68) »