глазами. – Сэр, напоминаю, для вас я не мистер Сэвидж, а лорд Эгремонт. Впрочем, это не имеет значения, потому что нам с вами больше не придется разговаривать. А теперь, – обратился он к остальным, – пусть Боу-стрит и слуги закона возвращаются к своим обязанностям.

Выходя из комнаты, Джулиана не смотрела на сэра Мориса. Не могла. Она едва передвигала ноги. Но ей не пришлось собираться с силами – сильная мужская рука поддержала ее.

– Дело сделано, теперь нам пора разобраться с нашей собственной жизнью, – сказал ей на ухо Кристиан.

Они вышли в главный зал и остановились, чтобы их не слышали остальные.

– Кристиан, – сказала она, – несмотря на то что между нами произошло, ты можешь считать себя свободным.

– Вот как? – Он обнял ее за талию и с улыбкой посмотрел на нее. – Значит, все, что было, теперь не имеет никакого значения? Не думал, что ты такая легкомысленная. Или это ты меня считаешь легкомысленным?

– Нет, – ответила она, отведя глаза.

– Может, ты думаешь, что теперь, став законным наследником Эгремонта, я изменил к тебе отношение? – Он хохотнул. – Знаешь, у меня было достаточно денег еще до того, как я сюда приехал, и я не ожидаю скорого получения наследства. Мой отец, храни его Господь, может произвести на свет кучу наследников. Надеюсь, он женится. Или ты хочешь получить Эгремонт и собираешься очаровать моего отца?

Она не засмеялась вопреки его ожиданиям.

– Так ты хотела Эгремонт? – спросил он, и голос его дрогнул.

Едва сдерживая слезы, Джулиана высвободилась из его объятий. Он нахмурился:

– Джулиана?

– Не из-за денег или титула, – сказала она, – но, Кристиан, ты не сказал мне и половину правды.

– Я не лгал, – ответил Кристиан. – Я сказал, что вся правда не принадлежит мне, чтобы ее разглашать.

– Я этого не поняла. – Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. – А я никогда от тебя ничего не скрывала.

– Считаешь, что я тебе лгал?

– Гадаю, как часто ты будешь скрывать от меня правду по той или иной причине.

Он взял ее за руку и тихо сказал, коснувшись ее щеки:

– Мое дорогое Сокровище, у тебя достаточно причин сомневаться во мне, и всю оставшуюся жизнь я посвящу тому, чтобы развеять твои сомнения. Но для этого ты должна быть рядом.

Она прикусила губу.

– Клянусь головой и сердцем, что никогда больше не буду скрывать от тебя правду, – торжественно произнес он. – И если, собираясь в гости, ты спросишь, как ты выглядишь, скажешь, что платье тебе не идет, а прическа растрепалась, я скажу, что ты права, если буду согласен. И если наш новорожденный будет похож на лягушку, как это обычно бывает, я обязательно тебе это скажу. И если мы будем в гостях у твоих родителей и меня спросят, понравился ли мне пирог твоей матушки, я...

Она засмеялась и подняла руку, чтобы его ударить, но он отскочил. На шум обернулся Эймиас:

– Хо! Смотрите, она собирается его бить, а они еще даже не помолвлены.

– А что насчет помолвки? – поинтересовался граф Эгремонт.

Джулиана с улыбкой посмотрела на него:

– Милорд, вы предвосхищаете события. Кристиан еще не сделал мне предложения.

Эймиас заулюлюкал.

– Лучше бы я выиграл, когда подбросил тогда монету, – пылко сказал Даффид. – Но еще не поздно, прекрасная леди, дайте мне время.

Кристиан одарил его тяжелым взглядом и опустился перед Джулианой на колени. И здесь, в главном зале дома баронета, в присутствии отца, братьев, Софи, Хэммонда и сквайра с женой он прижал одну руку к сердцу, а другую протянул к ней:

– Мисс Джулиана Лоуэлл, заклинаю вас, отдайте мне руку и сердце и взамен возьмите мое, потому что я вас люблю, желаю, и будь я трижды проклят, если когда-нибудь отпущу!

– Неплохо, – произнес Эймиас.

– Кажется, на нее это не произвело впечатления, – сердито сказал Даффид, но тут Джулиана подняла Кристиана, он пылко обнял ее, а она с восторгом кинулась ему на шею.

– Черт, ну почему не я выиграл, когда мы подбрасывали монеты! – сказал Даффид.

Глава 24

Издалека доносилась чуть слышная музыка, и они танцевали. Они были наедине, они были вместе, и музыка была не нужна, у них была собственная. Молодые танцевали вальс на Белой веранде.

– Я так рада, – произнесла Джулиана.

– Рада? И все? – сказал Кристиан и сделал оборот. – Тогда надо что-то придумать. Я хочу, чтобы ты была радостной, восторженной, переполненной счастьем.

Она улыбнулась и подняла на него глаза:

– Тогда подожди до ночи.

– Нет, – возразил он, – я хочу, чтобы ты была счастлива всегда.

– Я счастлива, – промолвила она, – и буду счастлива, но ведь мы женаты всего несколько часов!

– Так преуспей в этом, женщина! – сказал он, и оба засмеялись.

Они перестали танцевать и рука об руку ушли в мраморную ротонду и стали смотреть на озеро. Солнце стояло высоко, вода искрилась и плясала, и было слышно, как играет музыка на свадебном завтраке, продолжавшемся на огромных газонах Эгремонта.

Джулиана положила голову на плечо мужу.

– Хорошо, что твой отец устроил свадебный завтрак здесь и так скоро – всего шесть недель, как его нога ступила на берег Англии! Мои родители собирались сыграть свадьбу у нас дома, но твой отец поступил правильно – нужен праздник, чтобы изгнать отсюда все плохие воспоминания.

– Он хороший человек, – сказал Кристиан, – но даю слово, для него это тоже много значит. Он опять здесь, и он любит компанию. Как он сказал, он чувствует себя как мелкий дрянной камушек внутри коробки с драгоценностями.

– Но он же не один! Есть Эймиас, есть Даффид, есть мы, пока строится наш дом!

– Он одинок. Эгремонт размером в четыре дома, к нему надо привыкнуть. Ты не возражаешь, что мы будем жить отдельно? Он нас приглашает, но...

– Мне тоже больше нравится иметь собственный дом, – заверила его Джулиана. – Мы будем жить неподалеку и часто навещать его. Я, как и ты, хочу жить у моря. Может, наш дом не сравнится с Эгремонтом, но он будет большой, красивый, а главное – наш. Имение – прекрасное место, но дом – это то, что ты выстроишь сам. Осмелюсь сказать, твой отец недолго будет один, он очень привлекательный мужчина.

– А, я так и знал, – сказал Кристиан, обнимая ее. – Уже жалеешь, что сделала не тот выбор?

Она целовала его до тех пор, пока он не забыл про свой вопрос. Но она не забыла.

– Я боялась, что Софи охомутает его. Когда она сказала, что убедилась в том, что любит Хэммонда, я пришла в восторг. Ее родители тоже. Они с амбициями, но не хотели бы видеть зятем человека их возраста. В конечном счете они не так уж плохи.

Он не ответил. Он наклонил голову, благодарный за исходившую от нее теплую живую радость, прижал ее покрепче и подумал, как близки они были к тому, чтобы потерять это счастье из-за