- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (39) »
ухватиться б за подол заката
И плыть, и плыть — туда, где не объято
Никем, пространство жмётся на краю
Всего земного, что уму понятно,
И напевает «баюшки-баю».
И на зеркально-синей акварели
Качаются как лодки колыбели,
Плывут как сны туманы вдоль земель,
И лунный свет играет на свирели
И нить судьбы мотает на свирель.
А ночью кроны — как большие крыши.
Под ними заклинается в двустишье
Магическое «баюшки-баю».
Ты слушаешь. Ты спишь. А край всё ближе.
Как ни ложись, проснёшься на краю.
И смешивая сумрак с небесами,
Единый кто-то, множась голосами,
Поёт одно и то же — «не ложись!»,
Но исподволь меняет всё местами.
Очнёшься, вздрогнув. Полоснёт, как пламя…
«Кто это был?» И вдруг прозреешь: жизнь.
* * *
Не дари никогда, никому, ни за что
Ни звезды, ни луны, ни заката, ни снега —
Сквозь тебя же пройдёт, превратит в решето
В день, когда перестанет быть с альфой омега.
Это выпадет радиоактивным дождём,
Засияет как атомный гриб над планетой.
Не дари никогда, никому, нипочём
То, что больше его, и сильней, и бессмертней.
А иначе — конец. Не спасти, не помочь.
Не дари то, что будет тебе же на память.
А дари лишь тире, запятые и проч.,
С комбинацией букв, что легко переставить.
ПОЛОСА НАВОДНЕНИЙ
Вадиму
Стихи, как дожди — приходят с небес и льют.
И ночью, и днём… Не спится душе под их рокот.
Ты слышишь, как барабанят каплями букв?
На время и ты от меня наводненьем отторгнут.
Где струйка была между нами, уже — океан.
Его перейти — человеческой жизни не хватит.
Вот так и растём по обеим его сторонам,
И носит нам вести по небу читатель-лунатик.
Ты думаешь, это всё к лучшему или — к зиме?
Уж сколько таких выпадало на долю нам ливней,
А всё сомневаюсь… И даже вернёшься ко мне,
И тот океан зарастёт — не расторгнуться с ним мне.
Всё капают, капают… Ночи и дни. Напролёт.
Навылет. Как пули. Чтоб выйти в другое пространство…
Там дух упирается в вакуум вечный и лёд,
И бог там не судит, а просто царит беспристрастно.
Всё там не как в книгах, всё там не как в жизни…
Прижав
Меня к подбородку, ты дремлешь под пульсы фантазий.
Когда бы ты знал — перекрыл бы мой доступ к дождям,
Построил бы дом нам из ливнеустойчивых связей.
А так — всё размылось опять, растеклось.
Обжито «вчера», а «сегодня» — опять беспризорно.
Пространство с пространством и время со временем — врозь,
И стороны света бегут за черту горизонта.
Не веришь ли? Веришь ли? Правды — ни строчки в стихах,
А также в природе, и в снах, и в предчувствиях ливней.
Всё есть побужденье собою заполнить размах
Бессмертья, чей образ бессонницы смертных заклинил.
Не веришь ли? Веришь ли? Скоро об этом прочтёшь,
И выпадут листья на тайно лысеющем древе.
«Уже?» удивишься. И перепишу это в дождь,
Чтоб снова вернуться к тебе полосой наводнений.
* * *
Что-то чайка на песке начертала
И унес прибой письмо
В вечер,
Всколыхнулась глубина вдоль причала
С поплавком луны в звездным вече.
То ль фрегатом, то ли греческой вазой
Облако росло в лунных складках.
Ветер дунул, контуры смазал,
Навсегда оставив загадкой.
Завихрили по песку тени
Улетевших птиц, мореходов,
А прибой беседовал с теми,
Кто зажег по ним звезды в водах.
* * *
Стеариновый оттиск луны.
Всплеск пера по чернильной волне.
Недописанных букв валуны
С затонувшей строкой в глубине.
И попутные мысли-ветра
Чуть ерошат тетрадную гладь.
Сотни лет стиховых до утра,
Коль удастся его написать.
* * *
Облезлые больные лежаки
Пустыми изголовьями к закату
Поставлены, чтоб демону с руки
Сдирать с уснувших кожу, словно плату,
В июле душном, полном нечистот
И преющих вдоль берега красот —
Огрызков и медуз, разваленных и мутных,
Составивших прибрежный натюрморт.
Покамест же весна. И пляж мой пуст.
На нем лишь я да труженик Прокруст,
Меня не зазывая, не тревожа,
С ведром и кистью обновляет ложа.
В ДОЖДЬ
В дождь сильнее привязанность к дому,
Дольше улицы вьются к теплу,
Придается значенье подъему
И разрытой трубе на углу.
В дождь все земли приходят к единству
По слезе, по струе, по реке —
По земному размазавшись диску —
И молчат на одном языке.
Как с педали не снятая нота,
Резонируют капли в окно.
В дождь всегда вспоминается что-то,
Что, казалось, просохло давно.
* * *
Нищенка на ступенях подземного перехода
Разглядывает проходящих, будто она
Constanta мира,
Его определение и свобода —
От всех независима
И с каждым объединена.
В переходе тепло.
Цыганки торгуют жвачкой.
Девушки прицениваются
К развешенным поясам.
Квадратный мужчина в белом халате
Зазывает к весам
И тянет пухлую руку,
Как за подачкой.
Сквозит в проёмах
И раздувает фалды плаща.
Нищенка роется в свежих объедках,
Шепчет молитву, поминает предков,
И ест, как деревенская женщина, —
Бережно и не спеша.
* * *
Смерть присела на лавочку возле калитки.
Вечерело.
Гуси, как со старинной открытки,
Слонялись без дела.
Вдали, раздавая коврам затрещины,
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (39) »