нож, что окольными путями попал таки к победителю Демиурга.
Егорушка, Светлый, хранитель моих детей в почти немагическом мире
Георг дель Торрес да Гама, всё это время, оказывается, бывший неподалёку, страхующий, подталкивающий в нужную сторону… Сорок девять лет жизни отдавший Макоши… Узнаю ли я когда-нибудь, ради чего? Или кого?
— Он был… женихом моей матери, — с трудом говорит Мага.
Я теряю дар речи.
— Да, Ива. Что? Думаю, ты имеешь право это знать. Давай посидим… — Суженый привлекает меня к себе. — Успеем отнести бабушке эту штуковину, погоди немного, мне надо как-то собраться. Потому что, и в самом деле, известие нешуточное. Я должен тебе кое-что объяснить. Видишь ли…
Он запинается. Потом, набрав в грудь воздуху, словно ныряльщик перед прыжком, быстро говорит:
— У Мирабель Кэррол от рождения был неслыханный для женщины магический потенциал. Потому её и обручили с дядей Георгом, наследником и будущим Главой. Брак сугубо по расчёту, для того, чтобы детям передалось от родителей всё лучшее в магическом плане. А в неё по уши влюбился отец и… украл практически из-под венца. С согласия матери, которая не хотела быть просто «племенной кобылой», по её выражению, и жаждала любви, но из двух братьев полюбила не того, кого надо бы, а младшего… Хотя Георг по ней просто с ума сходил.
Глажу суженого по руке.
— Что же дальше?
— Дальше? Дядя Георг просто исчез. Пропал. Несколько раз от него приходили весточки, по крайней мере — знали, что он жив и здоров, но и только. Я и сам услышал о нём лет в пятнадцать, от бабушки. Естественно, что особой любви к матери она после этого не питает, но ты же видишь — отцу до сих пор не нужна иная женщина. К тому же, нас она любит, ты сама знаешь…
— Как всё сложно, — вздыхаю, прислонившись к его надёжному и такому родному плечу. — Постой, а ты что-то сперва говорил…
«… о её способности к магии. Куда она подевалась?» — хочу спросить, и не успеваю.
«Слишком большие способности, Ванечка», — слышу знакомый женский голос. «Соедини она судьбу с Георгом, не будучи Истинной невестой — и энергообмен, возникающий при их близости, увеличил бы её силы многократно, но… Искажённые ведьмовские способности при развитии бьют откатом в виде дурного нрава; год-другой — и в семье появилась бы ещё одна донна Сильвия, и уж тогда не было бы у дона Теймура таких славных сыновей… А у самого Тимура энергетика совершенно иная, чем у брата, он приглушил Мирабель, так и оставив её душу вечно детской, зато безобидной для окружающих. Ей достаточно было услышать, что ведьмы преждевременно стареют — и она согласилась на вечную красоту и молодость, с лёгкостью отдав магический дар детям. Нет, я не вмешивалась, я просто свела однажды вместе Мири и Тимура. А уж выбрали свою судьбу они сами».
«Это становится похоже на дежурную отговорку», — кисло замечаю. «Чем мы вообще отличаемся в таком случае от попаданцев-юнитов, которых твой сын дёргал за ниточки?»
«Свободой», — просто отвечает Макошь. «Локки предлагал единственную дорогу, я же — множество. Если хочешь — протори свою, слова не скажу в ответ. Однако…» — слышится явственный смешок. — «Кажется, я грешу против традиций. Deus ex machina появляется лишь единожды, а я всё никак не могу с тобой расстаться. Тогда и прощаться не буду, вдруг ещё увидимся…»
— Ива?
Голос суженого неожиданно серьёзен.
— Кто с тобой говорил? Это он принёс известие о дяде Георге и стилет святой Софии? Ты мне расскажешь?
— Дэус экс махине. Бог из машины, — серьёзно отвечаю. И не могу удержаться от улыбки, глядя на его вытянувшееся лицо. — Вернее, богиня. Пойдём, Мага, я всё расскажу тебе по дороге. Пойдём — и скажем бабушке, что прав был дон Кристобаль: вы, Торресы, всегда возвращаетесь.
Даже с того света, прибавляю мысленно
Даже иными, сменившими Тёмную масть на Светлую.
Год — и к Софье-Марии-Иоанне вернётся давно потерянный сын, заставив вновь помолодеть от счастья. Год с небольшим — и наши с Маркосом сынишки вместе с бутузами Элли и Ника будут играть под яблонями Каэр Кэррола, под бдительным оком Тейлора. Неподалёку от них за чаепитием обустроится весёлая компания, малышка Лизонька будет лупить палочкой по чайному блюдцу и заливисто хохотать, показывая первые зубки, а мы с Элли — сидеть неподалёку, на берегу озера, и беседовать. Потом одна из нас по наитию, не оборачиваясь, махнёт рукой самой себе, заворожённо наблюдающей из-за деревьев и не совсем в то время живой. Год-другой — и подрастут, и возмужают кидрики, которые вот-вот вылупятся из тех чешуек, что однажды подсадил себе под кожу Николас — недаром у него так свербит в последнее время бицепс. Да и девочки то и дело потирают плечи… Не удивительно, ведь в их распоряжении оказались обе шкурки Рикки после двух последних метаморфоз, и уж мои-то шебутные девы во главе с таким же легкомысленным наставничком давно нашли им применение. Вот он, беспортальный переход в иные миры, о котором Николас собирался потолковать с кидриком-симураном. Они наивно думают, что мать ни о чём не догадывается…
… и ещё должен проснуться дар, о котором говорила Морана…
… и надо непременно обустроить могилу Диего…
…и обойти вместе с Элли родителей детишек из приюта святой Розалинды, сказать, что дети не уходят навсегда со смертью, они до сих пор любят их, и тоскуют, когда тоскуют родители. Анна и Джузи Ковалли после нашей встречи вернулись к своим холстам и краскам, а затем устроили ту самую выставку цветов, на которую съезжаются со всей округи. И знаете что? Почётное место занимают розовые кусты, на которых каждое утро распускаются новые бутоны. Что-то мне подсказывает, что цветут они не только в нашем мире
… и успеть перед родами побывать дома, проверить, всё ли в порядке, завернуть «к своим» на кладбище и успокоить стареньких монахинь, сказав, что Егорушка не пропал без вести, всё с ним хорошо, и он вернулся, наконец, домой…
Столько дел…
С Финалом, оказывается, ни жизнь, ни книги не заканчиваются. И это замечательно. Кто уж там подсовывает нам декорации, прописывает сцены и диалоги — мне уже неважно. Потому что знаю твёрдо: Книгу своей жизни я пишу сама. Поступками. Ошибками. Любовью.
Вот так-то, Deus ex machina.
Финал.
Точка.
Точка…
Точка?
Нет, пожалуй так:
Продолжение следует.