Он стоял на краю тропинки, меж береговых зарослей ведующей сюда от пляжа, в волосах еще блестели капельки, серебристые глаза мягко сияли. Она некстати подумала, что стоит слишком близко краю. Можно упасть.
— Я наблюдаю не за вами, а за своим сыном.
— Тот мальчик — ваш сын? Сообразительный паренек. Но сегодня он не приходил.
— Да, я уже это поняла. Спасибо, что уделяете ему время.
— Мне показалось, что ему не хватает мужского внимания, — уголки губы мужчины чуть дрогнули в улыбке.
— Я стараюсь быть для него и матерью, и отцом.
— Но настоящего отца вы ведь не замените, не так ли? — он посмотрел на нее каким-то особенным, долгим взглядом, а потом тихо произнес: — Я могу узнать ваше имя?
— Вы его знаете, — так же негромко ответила императрица.
— С чего вы это взяли? — его недоумение было искренним, такое невозможно сыграть. Затем он усмехнулся. — По правде сказать, я даже собственное имя-то не знаю. То есть, я, конечно, придумал себе имя, на которое откликаюсь, но совершенно не помню своего прошлого.
— Даже так?
— Да. Видимо, память покинула меня в тот момент, когда я упал со скалы. Меня нашла лесная отшельница, она считала, что я не умер только благодаря вмешательству высших сил. Потребовалось несколько лет, чтобы я вообще встал на ноги, но получилось так, что тело восстановилось, а память — нет. Моя прошлая личность оказалась стертой дочиста. Потом я немного попутешествовал, побывал наемником, скопил некоторую сумму денег и вот решил обосноваться здесь. И до сих пор не знаю, кто я такой. Вот такая грустная история.
— Вы — Димитрий.
— Что?
Императрица прочистила горло, в котором стоял ком все то время, пока она слушала короткий рассказ собеседника, и повторила громче:
— Вас зовут Димитрий. Мне кажется, вам идет это имя.
— Хорошо, пусть будет Димитрий, — улыбнулся он и тут же нахмурился, когда она невольно зажала рот рукой. — Вы что, плачете?
— Угу, — императрица кивнула, не в силах справиться со своими эмоциями.
— Почему? Я чем-то вас обидел?
— Нет… просто вы так улыбнулись… как абсолютно счастливый человек.
— Вот уж не думал, что моя счастливая улыбка будет вызывать у женщин слезы.
— Простите. Я сейчас успокоюсь, — она вновь повернулась к океану, задыхаясь морским бризом, холодящим соль на ее щеках, и заставляя себя следить взглядом за чайками, чьи белоснежные крылья превращались в расплывчатые ореолы за пеленой ее слез.
— Знаете, а ведь что-то тянуло меня сюда, — послышался за ее спиной мужской голос. — Что-то, чему нет объяснения. Иногда, по ночам, я вижу сны. Наверное, они о моей прошлой жизни. Вы сейчас отвернулись, и я вспомнил. Мне все время снится одна и та же женщина. Она так же стоит ко мне спиной напротив окна, только волосы у нее короткие, гораздо короче ваших. И меня почему-то не отпускает ощущение, что только она знает обо мне что-то такое, чего не знают другие. И мне хочется перевернуть целый мир, чтобы ее найти. Но во сне я не вижу ее лица. Каждый раз, когда протягиваю руку и хочу коснуться, она ускользает, оставляя вместо себя в воздухе букву "П". Что значит эта "П"? Я столько километров уже прошел в поисках ответа. Но, увы.
Он помолчал немного и осторожно добавил:
— Так вы скажете мне свое имя?
Императрица улыбнулась, вспоминая слова старой няни о том, что дверь закрылась. Но когда закрывается одна дверь — всегда распахивается другая.
— Меня зовут Петра, — сказала она.
Океан, как и тысячу лет назад, шелестел у песчаного берега, и чайки, описывая в воздухе широкие круги, плавно опускались в свои гнезда на скалах.