Слагалицы горело яркое зарево, словно вокруг него зажгли сотни костров.

— Он… он… сжег их? — прошептала одними губами, — живьем…

— Не смотри, Панни! — водяник развернул ее, уткнув лицом себе в грудь. Она зажмурилась, обняла его за талию, силясь не расплакаться. Не от жалости к тварям, нет. Скорее от понимания того, как близко смерть и от жестокости, с которой она пожрала животную ипостась двоедушников.

— Они от боли кричали, Митя, — чужим голосом прошептала она, — они горели заживо…

— Ну я и придурок! Зачем приволок тебя сюда! — с досадой сказал он.

— Ты… мы не знали…

— Надо было предвидеть, что огневик так поступит. Ведь видно, есть только его мнение и с другим он считаться не станет.

— Сволочь!

— Сволочь… Но поступил правильно …

— Что ты говоришь, Митя! Мы нашли их лёжку. Осталось просто перевернуть и все!

— Да, в этом ты права! — водяник отстранил ее от себя, взглянув в глаза, — может эти от нас отстали бы. Но где гарантия, что не пришли бы их «коллеги»? Это с одной стороны. А со второй, оставшись в живых, они нашли другие жертвы. Разве это правильно?

— Ну да… не знаю, наверное. Но они так кричали…

— Да, это было жестоко. А если подумать, как они могли бы поступить с тобой… мне их не жаль!

— Мить, отведи меня на Поляну, — попросила она после недолго тишины, — мне надо немного побыть наедине, подумать, успокоиться.

— Хорошо, Рыженькая, тебе и правда, лучше пока туда не возвращаться…

— А ты сходишь ко мне? Посмотришь, что там?

— Конечно, не беспокойся…

— Скажи Никите про Зою. Ее надо спасти. Пожалуйста.

— Хорошо, любимая, не переживай! — ответил Митя и прыгнул в реку, обхватив ее поперек талии.

Суденицы — существа;

Разгаляндиться — очень сильно расхохотаться;

Ночвы — корыто;

Студенец — ручей, ключ, из которого бьет очень холодная вода;

Безмужатница — незамужняя женщина.

Конец первой книги