никогда не садился в свои сани, запряженные мертвецами. Хариндер мог быть крайне жестким в общении с магами, но Хельге вполне хватало того, что он не желал увеличивать собственную власть за счет сил из темных краев мира.

Однажды, когда Хариндер уехал из Москвы по каким-то делам, Хельга вдруг поняла, что соскучилась по Огюсту-Эжену. Она понимала, что у него все хорошо, он вернулся домой и встретил любимую, но одного понимания, этого тихого теплого чувства, что таилось в самой глубине сердца, было недостаточно. Хельга долго бродила по комнате, собираясь с силами, и то отговаривая себя, то вновь убеждая отправиться в кабинет Хариндера.

Зеркало, висевшее там на стене, было покрыто таким слоем чар, что почти превратилось в артефакт наподобие тех, которые существовали в соседнем мире. Наконец, собравшись с силами, Хельга отперла дверь кабинета и скользнула внутрь. Ей хотелось надеяться, что Хариндер об этом не узнает - а если узнает, то не станет ее наказывать.

Он, должно быть, и сам заглядывал в свой прежний мир.

Разумеется, Хельга не знала механизма работы заклинания, открывающего врата. Она просто стояла перед зеркалом, смотрела в его таинственную темную глубину и мысленно звала Лефевра. В какой-то момент Хельге показалось, что она погружается в дрему - именно в этот миг ее зов услышали, и зеркало, на мгновение вспыхнув ярким белым огнем, отразило уже не лицо девушки, а изящный кабинет в викторианском стиле. За столом, заваленным книгами и папками для бумаг, сидел человек, и, всмотревшись в него, Хельга радостно замахала рукой и воскликнула:

- Огюст-Эжен! Женька!

Лефевр вздрогнул и оторвался от бумаг, не понимая, кто и откуда его зовет. Хельга всматривалась в его лицо и чувствовала, что сейчас разревется от счастья. Он был жив и здоров, судя по всему, с ним все было в порядке… Лефевр вышел из-за стола и, сделав несколько шагов, встал возле зеркала на стене кабинета - Хельга не видела его, но подозревала, что это именно зеркало.

«Хельга», - прочла она по губам и все-таки расплакалась. Слезы так и полились по щекам, и радость, острая и бесконечная, кольнула сердце.

Лефевр улыбнулся и постучал пальцем по уху: дескать, тебя не слышно. Он вернулся к столу, взял стопку бумаги и перо и написав несколько слов, вернулся к зеркалу.

«Как дела, Хельга? - прочла она. - Все хорошо?»

Хельга закивала и метнулась к столу Хариндера. Толстый темный маркер отплясывал джигу в ее пальцах, а на бумагу падали слезы.

«Все хорошо, - написала она. - Как ты? Ты нашел Алиту?»

Лефевр утвердительно качнул головой и улыбнулся. Хельга ни разу не видела, чтоб он улыбался так: открыто, свободно и радостно, как будет улыбаться человек, наконец-то завершивший долгий и трудный путь.

«Нашел. У нас близнецы родились», - написал он в ответ. На бумаге кончилось место, и Лефевр взял новый листок.

«Хельга и Лотар», - добавил он. Хельга нервным жестом прижала пальцы к губам и почувствовала, как дрожит душа. Неужели хорошие истории никогда не кончаются, а просто забирают имена героев, чтобы продолжиться в другом месте и с другими людьми?

«Спасибо», - написала Хельга и добавила вслух:

- Спасибо, Жень.

«Чем занимаешься дома?» - дописала она. Лефевр постучал себя по плечу, и Хельга увидела серебристый шнур на сюртуке.

«Государь Ахонсо восстановил меня на прежнем месте, - написал он. Хельга прочла, кивнула, и листок упал на пол, уступая место другому. - Так что я снова инквизитор. Давлю злонамеренную ересь».

«А я как и раньше. Работаю с Королем Севера. Ищу пропавших детей».

Лефевр уважительно кивнул.

«Ты умница, Хельга. Ты очень изменилась, но в то же время осталась прежней».

Очень изменилась… Должно быть, так и случается, когда кончается одна дорога и начинается другая?

«Спасибо, Жень, - написала Хельга и смахнула слезы со щек. - Как вообще дела?»

Лефевр вынул еще один лист и написал:

«Вчера мы стали восприемниками. Это что-то типа крестных. У Этель с Амираном родился мальчик, - он покачал головой и добавил: - Друзья нашей семьи. Ты-то там как?»

Хельга только руками развела. Как она? Да она и сама не знала.

«Все хорошо, Жень. Слушай… можно я буду иногда говорить с тобой?»

Лефевр улыбнулся и кивнул.

«Хоть каждый день, - написал он. - А сейчас отходи от зеркала. Долго разговаривать вредно».

Хельга согласно качнула головой, и зеркало медленно погасило свечение, скрыв и Лефевра, и кабинет. Мгновение спустя Хельга снова видела свое отражение, растерянную и заплаканную девушку, которая в то же время была невероятно счастливой. Должно быть, самой счастливой на свете.

- И жили они долго и счастливо, - негромко проговорила она. - Неужели это и про нас тоже?

Золотая рыбка, которая плясала под потолком, сказала бы, что Хельга права.

Но рыбка никогда и ничего не знала точно.