знаете....

Тут Толстой дал промашку – Гриша не знал истории никакого мира, ни своего, ни чужого. Гриша вообще не любил читать, его буквально ломало от этого занятия. Он считал, что чтение, это хобби лохов, и конкретному нормальному пацану заниматься этим просто стыдно.

– Ну а что касается параллельной ветви реальности, то там все совсем иначе, – продолжил Толстой. – Вместо двух мировых войн там была одна, никакой октябрьской революции не было, а в России до сих пор правят представители дома Романовых. В России монархия, понимаете?

– До жопы мне! – огрызнулся Гриша.

– Развитие той, параллельной, России двигалось в совершенно ином направлении. Там до сих пор существует крепостное право, до сих пор всем владеют помещики, а новейшие достижения науки направлены лишь на то, чтобы еще больше подчинить себе крепостных, окончательно сломив их волю, подавив в зародыше даже мысли о непокорности. Но, возможно, именно благодаря этим суровым мерам в отношении холопов, параллельная Россия выстояла во все шторма двадцатого века, а там, поверьте мне, тоже изрядно штормило.

Гриша понял только одно – Толстой слишком долго задержался на этом свете. Пора мочить умника.

– Профессор, переходите ближе к делу, – попросила Ярославна.

– Да, разумеется, – спохватился Толстой. – Так вот, Григорий, мы принадлежим к древней тайной организации опричников. И нам нужен один древний артефакт – жезл Перуна.

– Я его не брал! – тут же открестился от обвинений Гриша, и следом поспешил подставить друга. – У Скунса в кладовке какая-то палка стоит. Не ваш жезл случайно?

– Жезл был утрачен много веков назад, – раздраженно пояснил Толстой. – Нам известно, что его последним владельцем был жрец Перуна по имени Круча.

– Вот у него и спрашивайте, куда он вашу палку дел, – предложил Гриша. – А меня отпустите. Я вообще чужого не беру.

– Вы не понимаете, – покачал головой Толстой. – За минувшие столетия многое произошло, и очень многие знания, до того бережно хранившиеся в тайных местах, были утрачены. Всех людей, которые могли хоть что-то знать о жезле, расстреляли чекисты, документы пожгли или растащили, на месте древних капищ, отмеченных для верности православными храмами, устроили или бассейны, или казармы, или овощные базы. После столетнего хаоса искать что-то, особенно предмет такой важности и ценности, просто бесполезно. Но, к счастью, существует другая реальность, где никаких революций, гражданских войн, коллективизаций, индустриализаций и прочих непопулярных реформ не было. И в той ветви пространственно-временного континуума гораздо легче обнаружить следы жезла. Вы понимаете?

– Руки развяжите, мне в толчок надо, – прорычал Гриша. – Сейчас вам весь стол оболью, вы понимаете?

– Потерпите, – попросил Толстой. – Скоро вы сможете посетить комнату для мальчиков.

– Мне не надо никакой комнаты для мальчиков! – обиделся Гриша. – Мне надо комнату для крутых перцев.

А про себя подумал: «Я не я буду, если мимо унитаза не навалю и все стены им не орошу».

Гриша решил совершить в уборной подвиг в честь новой возлюбленной – написать струей на стене ее имя, или, в крайнем случае, нарисовать сердечко с подтеками.

– В общем, вам придется отправиться в параллельную реальность, и всеми правдами и неправдами отыскать следы жезла в прошлом. Только так мы сможем обнаружить его в этом мире.

– Это куда ехать-то? – не понял Гриша.

– Никуда, – утешил его Толстой. – Телесный переход из одной ветви реальности в другую невозможен. Но мы в силах переслать туда ваше сознание, и внедрить его в тело вашего зеркального двойника. Зеркальный двойник, это ваша точная копия, обитающая в параллельном мире. Лишь у немногих есть такие двойники, так что нам повезло, что мы нашли вас.

– Погоди с согласием, – осадил Толстого Гриша. – Ты скажи по-русски: куда ехать?

– Я же вам уже объяснил, – теряя терпение, проворчал Толстой. – Мы перенесем ваше сознание в тело вашего двойника, живущего в параллельной ветви реальности.

Гриша понял, что Толстой над ним издевается. Точно так же один ботаник в школе долго мучил Гришу, произнося при нем непонятные слова. Дорого поплатился ботаник за свою подлость. Жестоко наказал его Гриша. И вот, кажется, на его жизненном пути возник еще один умник, срочно нуждающийся в перевоспитании.

– Я базарю – по-людски можно, бля, разговаривать, или чего? – возмущенно прокричал Гриша. – Типа нормально скажи, как пацан пацану – куда ехать, сколько денег заплатите, все такое. Хватит про этот параллельный отстой гнать.

Толстой, судя по всему, собрался подписать себе смертный приговор, опять начав говорить непонятные слова, но тут в дело вмешалась Ярославна.

– Профессор, – сказал она, – позвольте я сама ему все объясню.

– Как угодно, – поднял руки Толстой. – Объясняйте ему, как хотите и что хотите, но завтра утром он должен быть готов к работе.

– Будет готов, – пообещала Ярославна.

Едва Толстой вышел из комнаты, как Гриша спешно озвучил заранее заготовленный ультиматум.

– Или страстный секс прямо сейчас, или я завтра готов не буду! – заявил он решительно и твердо.

Ярославна пристально поглядела на него, затем кивнула головой и пробормотала:

– Хорошо. Будет тебе секс.

Гриша весь аж расцвел от счастья, предвкушая скорый оргазм.

– Сейчас вернусь, – пообещала Ярославна, и тоже вышла. Гриша понял, что девушка отправилась принять душ и раздеться подобающим образом. Весь в предвкушении грядущего счастья он пролежал минут пять. Затем дверь опять открылась. В помещение вошла Ярославна, а вместе с ней какая-то жирная баба лет сорока.

– Это наша кухарка Галина, – представила бабу Ярославна. – Она глухонемая.

Тут Ярославна повернулась к Галине и что-то сказала ей языком жестов. Галина покосилась на привязанного к столу Гришу и плотоядно оскалилась. Гришу взяло беспокойство.

– Типа в чем дело-то? – с тревогой спросил он. – Зачем тут эта жирная?

– Ты же хотел секса, – пожала плечами Ярославна. – Вот и будет тебе секс.

– С ней? – ужаснулся Гриша, уставившись на кошмарную Галину.

– Да, с ней, – подтвердила Ярославна. – Других женщин на базе все равно нет.

– А ты как же? – заорал Гриша, но дверь за Ярославной уже закрылась. А Галина уже надвигалась на него, стаскивая через голову белый поварской халат. Из-под халата вывалился огромный дряблый живот, похожий на мешок с жиром, и Гриша, отчаянно боясь поседеть, закричал, что совсем расхотел любовных утех.

Но напрасно он рвал глотку и дергался, привязанный к столу. Галина была глухонемой и уже три года как разведенной.

Глава 3

Следующим утром Гриша был мрачен и угрюм. Ночь прошла