зачем-то поправил галстук, слегка покрутив при этом головой, и рукой сделал жест, приглашая того присесть напротив.

— Михаил Васильевич, вызывали?

— Вызывал.

— На предмет?

— Как вот это понимать? — и шеф положил перед Ильей лист бумаги с планом работ на будущий квартал.

— Так вы сами просили составить план работ на перспективу.

— Илья Сергеевич. Я просил составить план работ, а не размышления о том, в каком направлении может двигаться ваша научная мысль.

— А что вам не нравится в моих размышлениях? Довольно интересное направление работы…

— Верю, охотно верю. Если бы не одно но. Вы же прекрасно знаете, что план работ на год утвержден. Целевые средства выделены, и их надо осваивать, то бишь, подтверждать идеи, вами же предложенные год назад и мною поддержанные. А что вы предлагаете? Зачеркнуть полгода работы, бросить всё и начать новую разработку? Вы вообще понимаете, о чем говорите или нет?

Илья тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что его предложение утонет в потоке слов типа нельзя, не положено и так далее и тому подобное.

— Молчите, потому что нечего сказать.

Сиротин сделал паузу, посмотрел на скисшее лицо Ильи, и добавил:

— Вы же умница, идеи захлестывают вас через край. Но реальность такова, что надо сначала реализовать то, что было предложено, а уже потом переходить к решению следующей идеи. Да что я вам, как школьнику объясняю прописные истины. Вы же руководитель группы, кандидат наук, а не аспирант-заочник. За вами коллектив и от вас зависит, заработает установка или нет, а стало быть, получит отдел премию, или мы опять будем в пролете.

— Я понимаю, но ведь премия, это не предел мечтаний! — слегка повысив голос, произнес Илья.

— Может быть, только для кого как. Стужин у вас в группе?

— Да.

— Если не ошибаюсь, у него жена в декрете, и дочери третий месяц. Ему что, премия не нужна?

— Нужна.

— А Симонов, у которого трое и теща второй год лежит, тоже обойдется без неё?

Молчите, потому что нечего сказать.

— Сказать можно, только поймете ли вы, не знаю.

— Ну, знаете. Вот уж не ожидал такой черной неблагодарности. Сколько установка не работает?

— Третий месяц.

— Именно, без малого квартал. А по плану, вы должны были провести тестовые испытания еще в прошлом квартале. Испытания, а не запуск. Я понимаю, не все получается, как хотелось бы, и поэтому скорректировал у руководства сроки, продлил тему еще на полгода. А взамен слышу от вас такие слова.

— Но Михаил Васильевич!

— Что Михаил Васильевич? Я ведь не вызываю вас на ковер, не требую, чтобы завтра, или в крайнем случае послезавтра, вы приступили к испытаниям. Я всего лишь попросил написать план работ на будущий квартал в свете проблем, которые есть. И все. А вы думаете о чем угодно, только не о том, в чем причина неудач и как форсировать работы по теме.

Сиротин закрыл папку, которая лежала перед ним, словно говоря, что тема разговора завершена, и спокойно произнес:

— Попрошу вас завтра до обеда представить мне план работ на третий квартал.

Илья потянулся рукой за листом, на котором были написаны его предложения, но Сиротин неожиданно взял лист и сунул его в папку.

— Здесь править уже ничего не надо. Вы напишите тот, который нужен мне, вам и всему коллективу. Ясно?

— Ясно, — уныло произнес Илья.

— Очень хорошо. Кстати, я внимательно прочитал ваши задумки, но мне показалось, что они сырые.

— Может быть.

— Ой, ой, ой. Обиделись. Были бы вы на моем месте, не так бы распекали. И вообще, думаете, со мной начальство разговаривает в таком тоне как я с вами? Вовсе нет. Рычит, если что не так.

— Возможно, не приходилось бывать.

— Ничего, со временем займете мое кресло, узнаете, как разнос у начальства выслушивать.

Илья промолчал, и, поднявшись со стула, ждал, когда шеф скажет, что можно идти обратно в лабораторию и заняться делом.

— А знаете, почему я думаю, что ваша идея относительно плазмы ошибочна? — Сиротин загадочно посмотрел на стоящего перед ним Пирогова.

— Пока нет.

— И у вас нет желания узнать?

— У вас есть аргументы против?

— Мы же оба ученые, и прекрасно понимаем, что только в споре возникает правильное понимание того, что есть истина.

— Я верю лишь опытным данным. А в споре могут возникнуть лишь сомнения относительно правильности выбранного пути.

— И все же. Я думаю, что при использовании кильваторной плазменной волны вы не сможете получить указанной вами величины энергии.

— Да, но я могу использовать для этого каналирование оптического импульса.

— Интересная идея. Вы подумайте, может быть, на будущий год можно будет протолкнуть через совет и поставить в план работ это предложение. Будет время, черканите мне несколько расширенный вариант предполагаемых исследований по этому вопросу.

— Хорошо. Я могу идти?

— Разумеется. И главное, Илья Сергеевич, не делайте из всего трагедии. У вас много идей, так доводите их до конца, и всё будет отлично.

— Я постараюсь.

— Вот и отлично. Идите и спокойно работайте.

Илья вышел из кабинета, осторожно, чтобы не хлопнуть дверью, закрыл её, и, поискав в кармане пачку сигарет, достал и закурил. Стоя возле окна, он наблюдал, как в тени березы двое молодых сотрудника о чем-то оживленно беседуют. Одетые в белые халаты и шапочки, он не сразу сообразил, что это влюбленная парочка, и только когда они неожиданно стали целоваться, он увидел, как из-под шапочки развеваются огненно-рыжие локоны. Девушка обхватила молодого человека и буквально повисла у него шее. Они были счастливы, и вряд ли думали, что за ними мог кто-то наблюдать из окон института. Впрочем, им сейчас было все равно.

Илья улыбнулся и не заметил, как позади него возникла фигура Маши.

— Что это вы так пристально там рассматриваете? — неожиданно спросила она, испугав Илью. В вопросе слышались интонации, в которых звучали совсем иные слова: «Как нехорошо подсматривать за влюбленными».

— Смотрю на влюбленную молодежь, — стараясь не показать смущения, произнес Илья.

— А вы уже себя к молодежи не причисляете?

— Машенька, мне уже тридцать шесть. Можно сказать, экватор жизни.

— Что вы говорите, а в отделе вас считают очень даже молодым.

— Так уж и молодым. Это вы мне льстите.

— Точно, точно. А что шеф? Разгон дал или всё обошлось? — участливо спросила она.

— Обошлось.

— А я вся переволновалась. Он таким тоном приказал мне за вами сходить, что я думаю, всё, грозы не миновать.

— Как видите, жив, здоров. Пошел в лабораторию работать.

— Всего доброго.

— И вам того же.

Илья медленно шел по