насытить свои дикие похоти, насилуя любого, кто попадался им под руку, даже полувыпотрошенные и расчленённые тела.

Глория никогда прежде не видела такой массовой бойни. Она согнулась пополам, тяжело дыша, не в силах срыгнуть с пустым желудком. Крики были оглушительными. Она зажала уши руками, пытаясь заглушить шум, а затем добавила свои собственные крики к хору.

Части тел разлетались во все стороны, когда демоны разрывали толпу на части. Ошметки ударили Глорию в лицо и разбились о стены пещеры. Глория попыталась отползти подальше от кровавой бойни, таща за собой дочь, бьющуюся в истерике. Их единственной надеждой было то, что демоны не заметят, как они убегают, и будут слишком увлечены охотой на людей, которые все еще пытались сбежать.

Они спрятались в ближайшей щели, вырезанной в стене пещеры, едва сумев втиснуться в маленькое отверстие. Они тащили на себе останки других людей, прячась под отрубленными конечностями и органами. До сих пор демоны, казалось, ничего не замечали. Глория оглянулась, когда демон обезглавил последнего человека. Не то, чтобы это представляло проблему для кого-то из них – они все будут регенерировать, и зная поведение демонов - a она знала - те будут терпеливо ждать, чтобы снова напасть на людей.

Демоны смеялись. Они стояли над частями исковерканных тел и смеялись, указывая на куски человеческого мяса, разбросанного по всей пещере, при этом, все еще отвратительно живого. Они не могли умереть, несмотря на тяжелые травмы, которые получили. Они смотрели на волнистые конечности, головы и туловища, на бьющиеся сердца, расширяющиеся и сжимающиеся легкие, вырванные из разодранных грудей с омерзительным ликованием. С наслаждением разрывая их в мякоть, наслаждаясь звуками трескающихся костей.

Некоторые демоны все еще яростно совокуплялись с расчлененными телами, заставляя отвратительно израненные души подчиняться половому акту и анальному проникновению, заставляя их делать фелляцию, насилуя их обезглавленные шеи, выпотрошенные животы и безглазые черепа вместе с другим отверстиями, которые они находили или создавали сами заново. Смазывая свои уродливые фаллосы кровью одного, прежде чем содомировать другого в оргии насилия, которая, казалось, продолжалась вечность.

- Смотри, - сказал один из них.

Eго луковичная голова, увенчанная множеством рогов и бивней, покачивалась от смеха. Он поднял голову женщины, ее глаза яростно моргали, язык пытался работать, несмотря на то, что голова больше не была прикреплена к голосовым связкам. Демон выхватил из пещеры различные части тела и прижал их друг к другу, словно пытаясь сложить не те части в “пазл”. Но конечности начали срастаться и восстанавливаться по мере добавления кусочка за кусочком, пока демон не создал свой собственный тип человека.

Человеческое существо стояло на разных ногах, его мужское туловище поддерживало женскую голову. Остальные демоны последовали его примеру и создали свои собственные человеческие гибриды.

Маленькую человеческую толпу, напавшую на Глорию и Анджелу, выгнали из пещеры, некоторые ползали на искривленных конечностях, другие пытались ходить на руках, собранных там, где должны были быть ноги. У одного голова была откинута назад, и он истерически закричал, когда понял, что это навсегда.

- Мы в порядке, - прошептала Глория разбитым ртом, крепко обнимая Анджелу за плечи. Ее лицо уже начало восстанавливаться.

Глаза ее дочери были плотно закрыты.

- Всё хорошо. Они ушли, - Глория старалась говорить как можно тише.

Анджела посмотрела на мать и покачала головой.

- Ты выглядишь ужасно. Что они с тобой сделали?

- Со мной все будет в порядке.

- Мне страшно.

- Мне тоже.

- Они могли нас поймать!

Глория кивнула.

- Я знаю, - прошептала она. - Tы должна вести себя тихо. Очень тихо.

Анджела кивнула.

- Так им и надо. За то, что они сделали с нами. Они это заслужили!

- Никто этого не заслуживает, Анджела.

Анджела нахмурилась.

- Они были отвратительными. Ужасно отвратительными людьми.

Глория прижала голову дочери к своему плечу.

- Постарайся расслабиться. Поспи немного.

Потребности во сне - как и всех остальных телесных функций - больше не было, но, подобно дыханию или хватанию ртом воздуха, когда боль становилась невыносимой, Глория страстно желала свернуться калачиком в теплой уютной постели, укрывшись одеялом. Как бы то ни было, она согласится свернуться калачиком у скалы и закрыть глаза, надеясь, что сны унесут ее далеко от этого места. Но здесь никогда не было снов, никогда не было утешения в бегстве. Только кошмары, во сне и наяву.

Когда Глория открыла глаза, Анджела пристально смотрела на нее.

- Как ты можешь спать?

- Я же сказала тебе, я...

- Это же не по-настоящему! И ты подвергаешь нас опасности. Как ты можешь быть такой эгоисткой?

Глория объяснила себе это замечание подростковой глупостью. И жизнью с отцом-дегенератом.

- Что же нам тогда делать?

Анджела нахмурилась, пыхтя от возмущения.

- Может быть, устроим пикник? Прогуляемся по берегу?

- Ты знаешь, что я имею в виду, мама.

Глория всегда удивлялась, почему ее дочь не порвала с тем ублюдком.

- Все, что мы можем сделать, это надеяться выжить. Нам больше некуда идти. Во всяком случае, сейчас.

- Должно же быть какое-то место. Ты самa так говорила.

- Что ты хочешь мне предложить? Давай валяй, я открыта для предложений.

- Ты же моя мать. Ты должна знать, что делать.

Она всхлипнула, обхватив руками колени, пытаясь успокоиться.

Были моменты - моменты слабости, когда Глория знала, что ей здесь не место, знала, что она может сбежать, может бросить свою дочь и сбежать на небеса, если захочет. И это было заманчиво... она даже убедила себя, что, оказавшись там, она сможет умолять их, убедить их впустить Анджелу. Все, что ей нужно сделать, это оставить Анджелу позади. Анджелу - девушку, которая предала ее при жизни, навечно отправив в Aд.

Глория не была святой на Земле. Она делала то, что должна была делать, чтобы выжить. Но она этого не заслужила, и небеса, казалось, готовы были простить ей её проступки, в том числе пожертвовать собой ради ребенка Анджелы, что было равносильно самоубийству, несмотря на самоотверженность поступка.

- Теперь мы можем идти? - заскулила Анджела. – Может, найдём какую-нибудь еду.

- Ты не голодная.

- Нет, голодная!

- Когда ты ела в последний раз?

Девушка пожала плечами, нахмурилась и отвернулась.

- Я ела чизбургер.

- Это было несколько месяцев назад. Теперь тебе не нужно есть. Эти тела даже не настоящие, во всяком случае, не настоящая плоть, несмотря на то, что она может осязать и