принц-плакса.
— Ни за что!
— А вот сейчас посмотрим! — разгневался упрямый король.
Но стражники уже окружили Эрику и снимали с нее цепи.
— Хватит с нас вашей власти! — кричали они. — Довольно! Долой тоску и скуку! Эта девочка научила нас смеяться и петь. Мы хотим веселья. Смейтесь, друзья, смейтесь, смейтесь!
— Да это же революция! — воскликнул король.
Ну и испугался же Леон Сорок Восьмой Угрюмый! А испугавшись, он стал таким смешным, что придворные, стража, слуги — словом, все, кто был в зале, — разразились смехом. Это был настоящий взрыв смеха — его, наверно, очень много накопилось, и от этого взрыва потолок дворца рухнул, крыша разлетелась на мелкие кусочки, и сильнейший порыв ветра вымел из углов и уголков дворца все, что годами копилось там: серую скуку и зеленую тоску, печаль и хандру, грусть и уныние.
Угрюмый король с принцем-плаксой и унылой королевой едва успели бежать. Они бежали и бежали, пока не прибежали на вокзал. Там они вскочили в поезд, который увез их в другую страну — названия той страны я тоже не помню. И так как у них не было больше ни денег, ни власти, им пришлось работать. Говорят, они стали продавцами мороженого. Больше я ничего о них не знаю.
Нашу Эрику веселые стражники торжественно проводили домой. Представляете, как радовалась девочка! А как обрадовались ее папа и мама!
Ну а на месте королевского дворца посадили деревья и цветы, и получился прекрасный сад, где все могли гулять. И так как в стране не осталось ни короля, ни принца, там провозгласили республику, веселую республику, а смех и веселье стали правом и даже обязанностью каждого.
И с тех пор в честь памятных событий, о которых я вам рассказала, в этой стране каждый год празднуют Великий День смеха — замечательный праздник с музыкой и танцами, иллюминацией и салютом.
В этот день бывает даже веселее, чем в праздник 14 июля[8] во Франции.