думать, мог получить не только культивированную, но и пустую землю, которой распоряжался герцог в своей области, во втором случае homo migrans приселялся к другому землевладельцу по приглашению последнего и получал от него землю, причем, в случае ухода переселенца, права на предоставленную ему землю возвращались прежнему владельцу.

О практике приселения говорит еще Бургундская Правда, именно, новелла короля Гундобада от 515 года. § 1 этой новеллы, подтверждающей более раннее распоряжение, гласит: «Если кто из народа нашего пригласит человека варварского происхождения проживать на своей земле, добровольно предоставивши ему место для жительства, и тот будет владеть этим в течение 15 лет без протестов (sine testiis), пусть (земля) остается в его владении, и предоставивший ее не вправе требовать возвращения чего-либо обратно».^[26] Таким образом, Бургундская Правда устанавливает давность владения для переселенцев, по истечении которой он приобретает бесспорные права на предоставленную ему землю. В §§ 2 и 3 той же новеллы значится, что если кто захватит чужую землю силой и это будет доказано, потерпевший в течение 30 лет сохраняет за собой право требовать возвращения захваченного и лишь по истечении 30-летней давности теряет это право.^[27]

Смысл титула XLV Салической Правды de migrantibus следует толковать в свете приведенных параллельных данных из эдикта Ротаря и Бургундской Правды, чего раньше, насколько нам известно, не делали представители нашей науки. Во-первых, совершенно ясно при свете этих данных, что в Салической Правде собственно речь идет о приселении пришлого со стороны человека к одному из обитателей villa, т. е. о поселении этого пришельца на его земле, по предварительному с ним соглашению. Последнее обстоятельство является, наряду с разрешением короля, необходимым условием поселения в villa. Салическая Правда, как и Бургундская, предусматривает возможность протеста против этого поселения, причем технический термин, обозначающий этот протест, один и тот же в обеих Правдах — testatio. Бургундская Правда говорит о testatio очень обще, не называя тех лиц, которые могли протестовать, Салическая же Правда, подробно останавливающаяся на процедуре протеста, сообщает, что протест может последовать со стороны других жителей villa, т. е. очевидно, соседей человека, приглашающего к себе переселенца. Давность владения, по истечении которой поселенец, в случае, если против него не будет заявлено никакого протеста, «остается неприкосновенным, как и прочие соседи», гораздо меньше, чем в Бургундской Правде, и определяется всего лишь 12 месяцами.

Не останавливаясь пока на выяснении смысла и цели протеста против приселения пришлого человека в villa, поставим вопрос о том, кто же это пришлый человек, homo migrans, и что заставляет его оставлять свою villa и своих родичей и переселяться в чужую villa?

Салическая Правда, как известно, отражает господство родовых отношений у франков и наличие у них родовой собственности на землю. Земля, как принадлежащая роду, не отчуждается отдельными индивидуальными семьями, в пользовании которых она состоит,^[28] и не переходит по наследству по женской линии.^[29] При господстве родовых отношений возможен был, однако, выход из родового союза, церемония которого происходила в публичном собрании — mallus’е и сопровождалась символическим актом преломления трех ветвей «мерою в локоть». При этом выходивший из рода человек заявлял, «что он отказывается от соприсяжничества, от наследства и от всяких счетов с ними. И если потом кто-нибудь из его родственников или будет убит, или умрет, он совсем не должен участвовать в наследстве или в уплате виры, а наследство его самого должно поступить в казну».^[30]

Уже самый факт отказа от рода говорит за то, что человек мог получить защиту вне рода, от короля и его представителей. Безродный человек становился под непосредственное покровительство королевской власти, и наследство его шло в казну. Оставляя в стороне мотивы выхода из рода,^[31] спросим, мог ли человек, порвавший с родичами, сохранить владение своею землею, собственность на которую принадлежала роду? Очевидно, что нет, так как это знаменовало бы потерю родом части родовой территории и нарождение частной собственности на землю, понятие которой еще чуждо Салической Правде. Если же выход из рода сопровождался потерею земельного владения, то отказавшемуся от своих родичей человеку ничего не оставалось делать, как искать пристанища где-нибудь на стороне, т. е. переселиться в какую-нибудь чужую деревню. Выход из рода, вообще, надо думать, делал невозможным дальнейшее пребывание человека среди его бывших сородичей, так как ставил его во враждебные отношения с ними, а все это стимулировало переселение на сторону. Вот такой переселенец, как мы полагаем, и выступает в титуле XIV Салической Правды. Он пользуется особым покровительством короля, который дает ему разрешение на право переезда в тот или иной округ и жестоко карает всех тех, кто, памятуя о старых народных вольностях, осмеливается принципиально оспаривать самое право короля давать разрешение на переселение. Это разрешение, однако, отнюдь не означало, что король мог принудить жителей той или иной деревни принять к себе переселенца. Последнее зависело от их доброй воли; король же давал разрешение лишь общего, так сказать, принципиального характера, которое проистекало из его верховной власти в государстве и без которого переселение в тот или иной округ вообще было невозможным. Некоторые комментаторы Салической Правды полагают, что титул XIV более позднего происхождения по сравнению с титулом XLV и что он отменяет постановление этого последнего, давая переселенцу право оседать в villa помимо согласия его жителей и даже вопреки их воле.^[32] Но, во-первых, оба титула — и XIV и XLV одинаково содержатся в основном тексте Салической Правды, и нет никаких оснований предполагать, чтобы в этот основной текст одновременно включены были распоряжения, из которых одно отменяло другое. Во-вторых, параллельные тексты эдикта Ротаря и Бургундской Правды определенно свидетельствуют, как мы уже видели, о том, что для переселения, при наличии соответствующего разрешения или приказания короля, требовалось также специальное приглашение со стороны того, кто предоставлял переселенцу землю, и вместе с тем возможен был протест против переселения. Король мог распоряжаться лишь пустой и никому не принадлежавшей землей, но никак не мог принудительно вселять кого бы то ни было на деревенскую территорию помимо воли ее обитателей.

Возвращаясь к анализу текста титула Салической Правды de migrantibus, прежде всего