своей неизбежной смерти завещаю всё свое имущество, чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, Марии Свелс Кралс»… И, в общем то, это главная часть завещания. А значит, вам в наследство, а так как вы уже совершеннолетняя, переходит дом вместе с озером и все ценные сбережения, накопленные за всю жизнь умершей… и ещё, это уже она попросила меня за пару дней до своей кончины.

Запустив рук под пиджак и нащупав там что-то твёрдое, он осторожно достал пожелтевшую от старости с загнутыми краями книгу с некогда красивой, но выцветшей обложкой золотисто-голубого цвета, где ещё различались завитушки букв и, вложив в неё письмо, протянул Марии.

— Она просила вам передать лично первое, оригинальное, издание Мира Азриэла — Песнь ласточки. Вторая рукопись и её личный дневник находятся в её спальне, найти которые вам вряд ли составит труда. Возьмите, теперь это по праву ваше.

Спустив с губ тёплый белый пар, девушка осторожно протянула руку, сжав пальцы на шершавой книге и взглянув на старую обложку с ещё различимым названием из золотистых буковок, и только после вновь на доктора.

— То есть, я могу с ними делать всё что угодно? Даже сжечь? — осторожно спросила она, всё ещё держа книгу и слыша, как мелкие капельки барабанят по мягкому переплёту.

— Это уже вам решать, но, да, вы можете её сжечь, если вам будет так угодно. Но эта единственная книга, в которой якобы осталось послание от отца Виктории. Так что решайте: сохранить её или похоронить.

Вновь оттянув галстук и сделав не такой уверенный кивок, Вирт удалился, почти бесшумно ступая тяжёлыми ботинками по скрипучему щебню, поправляя свои очки с круглыми линзами и раскрывая чёрный траурный зонт, слыша, как по нему барабанят мелкие капли вновь начавшегося дождя. Оторвав от него взгляд, Мария вновь взглянула на старую книгу, сдавив её со всей силы пальцами и всё же сунув в просторный карман плаща, отдёрнув тёмный шарф из мягкой, но всё равно колючей шерсти, чувствуя, как прохладные капли дождя проникают через рыжие вихри волос, дотрагиваясь своими ледяными пальцами до головы и заставляя морщиться то ли от холода, то ли от странного предчувствия, возникшего почти сразу, как только она дотронулась до этой «Песни ласточки».

— Бред и только, — вспомнив слова доктора невольно прошептала она, чувствуя, как пальцы уже начинают неметь.

И куда теперь возвращаться? На съёмную квартиру, или в старый дом, в котором она не была уже как месяц? Тот дом был и вправду странным… каким-то всё время пустым, словно ему чего-то не хватало, хотя при этом было всё: картины, ящики со старыми одеждами, чучела животных на стенах, просторные комнаты, некоторые из которых почти всегда пустовали по неизвестным причинам, и вечно чёрное, словно из чернил, озеро с голубой жалкой лодочкой и мелкими рыбками, изредка появляющимися на глаза. Впрочем, что наследство перейдёт ей, сомневаться как-то не приходилось. Оставался лишь вопрос, что с ним делать: дом можно вполне продать и наконец-то забыть об шкатулке со специально спрятанными деньгами на «чёрный» день, а книги в старой библиотеке, в которую редко кто когда-то заходил, продать на аукционе. Наверняка коллекционеры найдутся и там, заплатив за старую рухлядь больше чем можно себе представить. Ну а дальше… а дальше уже пытаться жить полноценной жизнью не нуждаясь в достатке.

Накинув на рыжие вихри капюшон, обделанный серым мехом зайца, и запахнувшись потеплее, чувствуя, как тело уже начинает покрываться сотнями неприятных мурашек, Мария не спеша пошла в сторону виднеющихся чёрных ворот с небольшой пристройкой из серого камня и печкой внутри, от которой из дымохода в тёмное склизкое небо взвивалась серая скользкая змея, рассеивающаяся при одном дуновении ветра. Людей в такое время на улицах почти и нет, что уж говорить об старом кладбище, наполовину поросшем лесом со скрюченными стволами у стоящих впритык могилок, с какой-то странной, тяжёлой аурой, так и давивший на плечи и заставляющей буквально без оглядки дойти до ворот, и только после, неуверенно замерев на этом перепутье мира живых и мира мёртвых, вновь скользнуть затуманенным взглядом по невысоким оградкам, извилистыми дорожкам, белым старым статуям с жёлтой травой у подножья, и почти чёрным лесом, подступающим аккурат вдоль забора, словно собираясь захватить это место в плен и больше ни за что не отпускать.

Выхода отсюда нет.

Глава 2. Личный дневник Алисы из страны Грёз

Домом это строение вряд ли можно было назвать. А вот особняком — первое, что бросалось в голову только выйдя из душного салона такси, почти бесшумно захлопнув дверь и ещё долго смотря чёрной машине во след, до тех пор, пока та не скрылась за ближайшим тёмным поворотом соснового леса. И только после, всё же заставив себя оторвать взгляд от плотно стоящих деревьев, Мария запрокинула голову, осматривая чёрное двухэтажное строение буквой «П» с крышей из тёмно-бордовой черепицы, на которой засели старые белые горгульи с каплями дождя на крючковатых носах и мышиными крыльями, распростёршимися в разные стороны. Одну стену дома оплетал трепещущий на ветру тёмно-зелёный плющ, взбирающийся на подоконники больших окон и размахивая своими широкими цепкими листами, ещё надеясь каким-то чудом переползти на крышку. Она не была тут меньше месяца, а место буквально вымерло, став ещё более пустым и мрачным, с не горящими рыжеватыми лампочками фонарей вдоль выложенной из серого камня дороги, ведущей на ступени к чёрной двустворчатой двери с головами львов, держащих в своих оскалившихся пастях тяжёлые кольца ручек. А ведь раньше это место казалось ей дворцом, если не замком, со множеством тайн внутри, какой-то спрятанной загадкой, найти которую вряд ли кому-то удавалось…

Холл, медленно переходящий в гостиную, встретил своей темнотой и необычной пустотой. Вешалки, обычно до отказа забитые вещами, были пусты, а между ними растянулась серая сетка паутины. Обои больше не казались насыщенно изумрудного цвета, а серыми и невзрачными, даже лампочки в красивых абажурах теперь светили жалкими белыми отголосками, а чёрные доски под ногами неприятно скрипели, эхом проносясь по всему дому. В гостиной было ещё пустыннее: лишь камин у стены, да лестница на второй этаж, вдоль которой виднелись светлые квадраты от картин, сложенных на полу и накрытых белой простынёй. Стоящие в углу кресла и небольшой стол тоже оказались под покрывалами, когда чёрный резной шкаф пустовал, а книги расставлены вокруг него высокими аккуратными башнями, словно надеясь вновь оказаться на своих местах.

Так пустынно тут ещё не было.

Казалось, крикни, и твой голос