class="book">Тишина.

— А у меня есть, Джанет. У нас с вами есть месяц. Если за это время вы не выйдете на контакт со мной, вас вернут в тюрьму, где будут судить за убийство и приговорят к смертной казни на электрическом стуле. То, что у вас нет проблем со слухом, зрением и голосовыми связками установлено первичным осмотром. А значит, вы просто не хотите общаться с окружающим миром или со мной в частности. Так что подумайте как следует о том, что вас ждёт.

Он внимательно вглядывался в неё. Лицо расслаблено, безмятежно, никакой реакции на его слова не наблюдалось. Крейн встал:

— А теперь пойдёмте, я провожу вас в вашу палату.

Джанет встала, дошла до двери, подождала, когда откроют, и вышла в коридор, остановившись на месте.

— За мной, пожалуйста, — Джонатан пошёл вперёд…

========== Непростая пациентка ==========

Когда Крейн утром пришёл в клинику, то первым делом запросил видеозаписи, сделанные в палате Риденхауэр. Он быстро промотал их. После его ухода девушка сидела на кровати весь вечер до заката. Затем она медленно встала и всё с тем же расслабленно безмятежным видом начала делать зарядку. Зарядка заняла час. Крейн внимательно вглядывался в медленные плавные движения девушки. Он не мог с точностью сказать, что именно это было, потому что упражнения, которые делала Джанет, включали в себя элементы йоги, восточных единоборств, гимнастики, различных растяжек. Сняв очки и смотря на экран, Джонатан задумчиво внимательно вглядывался в изображение, чтобы не пропустить ничего. Теперь становилось понятой та грация и плавность движений, которые отличали Джанет. Но возникало много новых вопросов. Если она занималась в какой-либо школе единоборств, то в какой? Джонатан не мог дать однозначного ответа. Её стиль не был чистым стилем одного из направлений. Скорее всего, этот комплекс упражнений был создан и подобран самой девушкой с учётом того, что ей было нужно и хотелось. А это предполагало, что она должна была как минимум изучить соответствующую литературу или посещать курсы. Но Крейн сам вчера вечером побывал у неё в квартире. Там не было ничего подобного — ни книг, ни видео по данной тематике, ни каких-либо реклам по курсам — ничего, что могло бы сказать о том, что тема спорта или единоборств интересна девушке. Вообще её квартира была достаточно безлика и «стерильна». Обычно обстановка многое говорит о своих хозяевах. Но не в этом случае. С таким же успехом он мог обследовать палату, в которой находилась сейчас девушка — никакой личной информации. Отсюда напрашивался вывод, что эта квартира — не единственное её жильё. Или девушка действительно больна. Или это не её дом, то есть она не Джанет Риденхауэр.

Потом она легла спать. Поставив видео на ускоренное воспроизведение, доктор искал изменения в лице, проблески чувств во сне, когда Риденхауэр не контролировала себя. Но она безмятежно проспала всю ночь. Проснулась Джанет за полчаса до подъёма и успела утром сделать зарядку снова. Но если вечерняя зарядка по впечатлению Крейна была направлена больше на расслабление, то утренняя — на растяжки и поддержание организма в хорошей физической форме.

И всё. После зарядки Риденхауэр села на стул, где сидела по настоящее время, почти не шевелясь…

— Доброе утро, — голос Джонатана был холодным и бесстрастным.

Девушка не шевельнулась.

— Как спалось, мисс Риденхауэр?.. Джанет, вы не возражаете, если я буду называть вас на ты?.. Ты подумала о том, что я тебе вчера говорил? Или тебе нужно ещё время?

Никакой реакции. Джонатан ощутил лёгкое раздражение. Давно уже никто не мог вывести его из равновесия.

— Джанет, ты будешь со мной разговаривать?

Бесполезно. Ни звука в ответ. Крейн тяжело вздохнул и покинул палату.

В течение нескольких последующих дней, наблюдая за девушкой во время её пребывания в «обществе», Крейн заметил, как Джанет безучастно сидит, глядя в пустоту перед собой. Такое ощущение, что мыслями она была далеко-далеко, если таковые вообще в её голове имелись. А руки в это время двигались так, словно зашивали невидимыми иголкой и ниткой невидимую ткань.

Джонатан отвернулся от экрана и нахмурился. Что это? Ослабление контроля за телом вследствие приёма лекарств, которые он назначил ей в надежде на то, что ему удастся лишить её этого вот безмятежного спокойствия? Или она что-то пытается сказать? Насколько осознано это движение? Он вызвал медсестру и распорядился:

— Риденхауэр во время посещения общей комнаты выдавать кусок ткани и иголку с ниткой.

— Но, доктор Крейн, выдавать острые предметы больным запрещено.

Доктор пронзил её таким взглядом, что женщина невольно поёжилась.

— Во-первых, в общей комнате ведётся постоянное наблюдение, во-вторых, надо как-то попробовать выйти на контакт с девушкой. Она была швеёй. Возможно, что занятие привычным делом успокоит её, расслабит.

— Как скажете, — спорить с Крейном персонал не рисковал.

Доктор вызывал почему-то неосознанный ужас, а его взгляд просто приковывал к месту. К тому же ходили слухи, что те, кто осмеливался перечить доктору, сходили с ума…

Так получилось, что Джанет теперь не просто сидела в общей комнате, а что-то шила и вышивала на кусочке ткани, ей выделенном, беспрестанно теребя его в руках. Иногда её лицо озарялось улыбкой при этом. Но ненадолго, вскоре оно вновь сменялось безмятежным выражением лица. Глядя на нее, складывалось ощущение, что девушка абсолютно счастлива, несмотря на то, что находится в самой мрачной тюрьме-клинике Готэма.

***

Охранник устало потёр глаза и потянулся. Он ненадолго отвлёкся от созерцания экранов, следящих за больными, в том числе и за комнатой общего пребывания, где в этот момент находились Джанет и ещё один пациент. Остальные то ли не хотели, то ли им запретили, а кто-то и на прогулку ушёл. Так или иначе, двое больных остались одни в общей комнате. Двое самых безобидных больных по мнению всех. В течение недели, что Джанет уже провела здесь, охранники внимательно наблюдали за ней и остальными больными. Их усыпляющее спокойствие расслабляло и не предполагало ничего интересного. Ну что может быть интересного в мужчине средних лет, который сидел в своём кресле, слегка покачиваясь, и в блеклой девчушке, которая сидела, почти не шевелясь и глядя в пустоту перед собой абсолютно безмятежным взглядом? Вот уж кто был счастлив, так это именно эти двое