«Вы ведь будете восстанавливать Орден, мастер-джедай?» — как-то спросила его Мон Мотма вскользь поздно вечером на фуршете после очень формального приема, а Люк, тогда думавший только о том, что за половину стоимости этого фуршета можно было переоснастить родную эскадрилью, кивнул. Даже не возмутился титулом «мастер-джедай». И только потом, три месяца спустя, смотря на уже подписанный приказ, — свою, назовем вещи правильно, отставку — вспомнил. Прохлопал ушами такую простую интригу. Какой молодец.

Из армии ему уходить не хотелось. Улетать непонятно куда с Корусанта и бросать Лею в политической бойне — тем более. Да и как «восстанавливать Орден» он понятия не имел.

Дома, после грандиозной отвальной пьянки, Люк рухнул на постель не раздеваясь и уставился в серый потолок. Это была казенная квартира, приписанная флоту, завтра следовало съезжать на цивильную. Ее нашла Лея, и Люк так там и не побывал еще. Да и какая разница. Там будет много ненужного места. Наверняка растения. Огромные окна, столь здесь любимые. У Люка до сих пор не укладывалось в голове, что можно искренне любить солнце и приглашать его в дом добровольно.

И на что должен походить новый, заказанный правительством Орден? В голову ломилась Дагоба. Джунгли, болото, воняющая грязь и гнус, для которого человеческая кровь была ядом, но такая мелочь боевую мошкару не останавливала. И все еще живой Учитель учителей. Вредный, вздорный и мудрый. Совсем не человек. Девятьсот лет… Был ли вообще Орден без Йоды? Знать бы хоть, на что настоящий Орден был похож… Хотя зачем? Он-то сам далеко не Йода.

Йода ему не врал — и Бен ему не врал. И в то же время простить их такую удобную правду Люк не мог до сих пор. До конца, всем собой по-настоящему простить, и не был уверен, что сможет. Разве что когда замолчит вечная литания в глубине головы: «а что, если бы, если бы, если бы… если бы тогда я, если бы…». Если он сможет забыть даже не смерть отца, не опустевшее родное лицо — а то, как укладывал тело Вейдера на сиденья шаттла и как левая рука его выскользнула из ремней, тяжелая и инертная. То, как возвращал на место маску и шлем, касаясь холодной кожи, и все ждал, ждал, что толкнется под пальцами пульс, что отец очнется. Понимая невозможность, ждал все равно. Если это забудется и потухнет, если сны перестанут переигрывать случившееся, тогда, наверное… Впрочем, какое им дело, Бену и Йоде, там, в глубинах Силы. Отец мертв. И вернулся к Свету. Наверное, в этом весь смысл. Надо бы радоваться. Ну да, и приводить будущим джедаям в пример. Вот, даже Вейдер смог вернуться с Темной стороны, поэтому… что-нибудь. Правильное. Тьфу.

Люк потер лицо ладонями. А когда отнял их, рядом стоял призрак.

— Надрался? — спросил Энакин Скайуокер. Кажется… одобрительно?

— Меня из флота выперли, — пожаловался Люк, жадно всматриваясь в отца. То же лицо, только здоровое, без шрамов, те же глаза. Та же полуулыбка. Люк улыбнулся в ответ.

— Хороший повод, — отец кивнул. — Оспаривать и мстить собираешься, или пошли они?

— Ты чего, — Люк улыбался уже во весь рот, — я джедай, мне нельзя. Темная сторона, все такое…

— Восстановление справедливости никак не может быть Темной стороной, — заявил отец. — Но ты в чем-то прав: в нынешнем флоте, — он скривился, — тебе делать нечего. И по какому поводу ты тогда страдаешь на всю Силу?

— Орден, — сказал Люк. Очень осторожно сел на кровати, потер виски и рассказал подробности.

Отец слушал его молча и не двигаясь, а когда Люк закончил, медленно кивнул.

— От тебя хотят отряд бойцов со сверхъестественной реакцией. Преданных режиму в лице Героя Восстания.

— Мон это совсем не так формулировала…

— Уж прости старого циника.

— …Но я согласен с тобой, — сказал Люк. — Я бы на ее месте точно хотел много-много меня. Чтоб хорошо стреляли и чтоб идеалисты.

— И как ты с высоты своих лет и обретенной мудрости, — отец ухмыльнулся, а Люк фыркнул, — собираешься этого избежать?

— Улететь на Дагоба и ждать, пока мне на голову не начнут валиться ученики, — буркнул Люк. Нормальных мыслей у него не было. — У Йоды работало. Может, так и надо?

— Саботировать прямой приказ, когда отдавший его имеет заложника, потеря которого недопустима, — не слишком разумный путь.

Люк нахмурился. Отец имел в виду, что Лея и Хан — заложники у Мон?

— В Республике другие отношения между людьми, — сказал он твердо. — Но, понимаешь, на Дагобу мне не хочется. Если иначе никак, тогда конечно, но, может быть, иначе все-таки можно?

— Конечно, можно.

Отец сел рядом, коснулся плеча — и Люк, напрягшийся в предвкушении и надежде, едва сдержал разочарованный вздох. Прикосновение полупрозрачных пальцев не ощущалось никак. Отец улыбнулся ему с сожалением, отвел руку — но Люк поймал ее живой ладонью. Кожу чуть защипало, когда их руки наложились друг на друга, и в душе потеплело. Хоть что-то. Хоть как-то. Не «ничего».

— Видишь ли, в старом Ордене начинали учить очень рано…

Отец говорил, Люк слушал. Их руки лежали на одеяле, одна в другой.

Не уходи, думал Люк. Не уходи, не уходи, не уходи никогда.

***

В приюте на трехсотом ярусе семидесятого индустриального сектора Люка приняли поначалу с настороженным энтузиазмом. Когда же он смог объяснить, что это не пиар-акция и не благотворительность, энтузиазм исчез, а по окончании его рассказа директор приюта и вовсе смотрела на него, как имперец на повстанца.

— Я не собираюсь устраивать здесь лабораторию, — заявила она. — Это не зоопарк. То, что здесь живут неблагополучные дети, не дает вам никаких прав на эксперименты.

Кабинет у нее был маленький, серый и очень простой. Ничего лишнего, как на флоте. Там она была бы сержантом как минимум.

Люк наклонился вперед.

— Некоторым из ваших подопечных скучно, и они нарываются, — сказал он. — Экстремальные развлечения, все смертельно опасно, но им везет. Им везет постоянно. Старшим из них запрещают играть в саббак на деньги. Подозревали в мухляже и били, но так и не смогли доказать. Они иногда отвечают на занятиях вашими словами, их невозможно поймать на списывании, и ваши облавы по поиску у них запрещенных веществ и оружия всегда проходят впустую…

Директор поджала губы. Но Люк, даже не читая ее, по глазам видел — попал.

— Это везение.

— Это Сила. Они