войска перешли границу Советского Союза. Немедленно привести в боевую готовность части дивизии. Об исполнении доложить».

Как-то не сразу схватил он смысл прочитанного. Пробежал глазами еще раз: «Германские войска перешли границу Советского Союза…»

— Что же это, товарищ полковник? — Лейтенант с тревогой смотрел в лицо Алексееву.

— Это… это — война! — Ни один мускул не дрогнул на лице командира дивизии, и только голос, ставший вдруг хриплым и приглушенным, выдал его волнение.

— Идите, лейтенант, будут радиограммы, прошу немедленно докладывать.

Привычным движением одернув гимнастерку, полковник закрыл двери комнаты в здании штаба, где он жил с того дня, как прибыл на Кавказ. «Видно, квартира в этом городе уже не понадобится», — мелькнула мысль.

Алексеев быстро прошел в комнату дежурного командира по штабу дивизии.

— Товарищ капитан, объявляется боевая тревога. Сообщите всем частям дивизии. Командиров и комиссаров вызвать ко мне. Выполняйте!

Какая-то незримая тяжесть легла на плечи. Мысли перебивали одна другую: «Что предстоит дивизии? Немедленная погрузка в эшелоны? А как поведет себя Турция, ведь только четыре дня назад она заключила договор о дружбе с Германией? Может быть, надо занять рубежи обороны на границе? Нет, необходимо прежде всего связаться со штабом армии, уточнить задачи».

Один за другим появляются в штабе командиры. Звонят из частей.

— Что случилось, Василий Михайлович? — с тревогой спрашивает, входя в комнату, начальник штаба полковник Липатов, человек обычно спокойный и выдержанный. Но тут интуиция подсказывает ему, что тревога, да еще в воскресный день, неспроста, произошло что-то серьезное.

Под пристальным взглядом Алексеева собравшиеся быстро успокаиваются и замолкают. В наступившей тишине необычно напряженно звучит голос Алексеева, читающего текст только что полученной радиограммы…

— Это, товарищи, война! — В словах полковника, заметнее, чем всегда, слышится уральское ударение на «о».

…Необходимые указания даны. Командир дивизии остался один. Взгляд его невольно остановился на большой карте Кавказа, на жирной коричневой линии границы. «Выступит ли Турция? В первой мировой войне она была союзником Германии. Теперь снова заключила договор о дружбе с Германией… Нет, Турция не останется нейтральной. И его долг, его обязанность подготовить дивизию к серьезным боям».

Миссия в Иране

6-я танковая дивизия в первые месяцы войны продолжала оставаться в Закавказье.

Штаб дивизии размещался в одном из древних армянских городов недалеко от границы. По донесениям разведки, турецкие воинские части активно ведут окопные работы, готовят позиции для артиллерийских батарей. Тревожное положение и в соседнем Иране, который наводнили германские агенты. Они работали не только в отделениях германских фирм, но проникли даже в правительственные учреждения. Под видом туристов прибывали немецкие офицеры. Поступало из Германии и оружие. Ноты, направленные Советом Народных Комиссаров иранскому правительству в связи с фашистской угрозой, оставались без ответа. Более того, правящие круги Ирана предприняли явно провокационные шаги: была объявлена мобилизация, началось стягивание войск к советской границе.

Приказ штаба 45-й армии о скрытом марше 6-й танковой дивизии в район города Нахичевань, расположенного на границе с Ираном, не удивил Алексеева. Он уже не раз вспоминал Советско-Иранский договор 1921 года. Договор давал право нашей стране ввести войска в Иран, если возникнет угроза использования иранской территории каким-либо государством, враждебным СССР. И вот сейчас такая угроза стала реальной.

Дивизии Алексеева предстояло пройти по трудным горным дорогам двести тридцать километров. Причем идти надо было ночью, чтобы уход дивизии не заметили турецкие наблюдатели.

…Южная ночь темна. До боли в глазах всматриваются в дорогу командиры танков: не заметишь затемненный фонарь регулировщика на крутом повороте — танк сорвется в пропасть. А какой должна быть выучка механиков-водителей, чтобы держать установленный интервал в колонне и не наехать на идущую впереди машину!

Днем отдых в придорожных лесах. Осмотр и заправка машин, солдатский обед у походных кухонь. Ослепительное солнце, живописные снежные вершины Гегамского хребта не радовали утомленных людей. Скорее в тень, поспать. Прямо на земле, рядом с танками, расположились танкисты, около грузовых автомашин — пехотинцы. А ночью снова в путь.

Наконец Нахичевань. Пышные сады с созревающими в них абрикосами, персиками. В виноградниках на густой лозе полные гроздья. Яркая, сочная зелень…

24 августа 1941 года штаб дивизии получил боевой приказ: «Сейчас, когда фашистская Германия готовит на территории Ирана угрозу Советскому Закавказью, правительство СССР решило выполнить статью шестую Советско-Иранского договора и ввести совместно с союзными английскими войсками советские войска на территорию Ирана. Предлагается довести до личного состава сущность и значение принятого решения. Разъяснить, что выполнение задачи требует высокой бдительности, чуткого отношения к интересам народа Ирана… Границу Ирана с форсированием реки Аракс перейти в районе Карачуг — Тазакенд. Направление движения — город Хой. Начало операции — 6 часов утра 25 августа».

Полковнику Алексееву приятно было сообщить командирам и начальникам штабов боевой приказ. За прошедшие с начала войны два месяца ему десятки раз пришлось разъяснять командирам и политработникам, бесконечно писавшим рапорты с просьбой о переводе в действующую армию, что они нужны здесь, что именно на них возложена защита Советского Закавказья. Правда, последние сообщения Совинформбюро были настолько тревожны — враг захватил Николаев, вышел к Днепру, пытается взять Ленинград и Киев, — что и сам Алексеев стал просить перевода на фронт. И вот наконец его дивизия, полнокровная, состоящая из кадрового состава, имеющая достаточное количество танков, вводится в дело.

…В это раннее августовское утро Аракс необычно спокоен. Танки, облепленные пехотинцами, форсируют реку. Впереди иранская земля. Колонны с десантом устремляются в глубь страны. Узкая горная дорога, крутые подъемы и спуски на перевалах. В долинах поля со скудными посевами пшеницы, ячменя, проса. Крестьяне, одетые в широкие домотканые штаны и широкополые войлочные шляпы, серпами жнут хлеб. При появлении войск они, пугливо озираясь, раскланиваются.

Колонна идет в сплошных облаках пыли, которая проникает в танки, забивает глаза, попадает в горло, вызывая мучительный кашель.