пришлось. Не ведьма она, просто суровая и людей не жаловала. А тёмный люд сразу ведьмой окрестил.

— Отца упредил, что сегодня отправляешься? — спросила Урмила.

— А то как же. Обещал кабанятины да мясо казули первой же ходкой прислать.

— А ты куда снегоступы навострила, тётка Урмила? — поинтересовался Деян. — Понятно я. А вот ты куда собралась едва рассвело? Чего не сидится в тёплой избе?

— Да в Макеевку. Вчерась, по пути в город, ко мне брат кузнеца заглянул. Жена его захворала. Вот пойду, погляжу, может, чем пособлю, — и тряхнула заплечным мешком. — Вроде всё взяла.

— Доброе дело задумала. Ну, бывай. Доброго пути и божьей помощи.

— И тебе того же, племяш. Ты себя побереги. В этом году зима ранняя. Зверье ближе к жилью людскому подходят. И это не только олени да козули.

— Ты про волков да оборотней, что ли? Тоже дедовых сказок наслушалась.

— С волками как-нибудь совладаю. Не впервой. А живых оборотней никто уж сколько лет не видывал в наших краях, разве только со слов деда Возгоря. А этим сплетням я не верю. Эти шлынды⁶ если и есть, то обходят людей стороной. Им от нас добра не ждать. Мы их не жалуем, они — нас.

— И всё же, они любимцы старых богов. Им сила человека и зверя дана. В честной битве люди им не ровня, — сказала, нахмурившись, Урмила.

— Так я воевать и лезть на рожон за зря не стану. Ни к чему мне это. Ладно, пойду я.

— Ну иди-иди, удалец-молодец.

Деян же поправил шапку, поднял ворот овчинного тулупа и, надев рукавицы на меху, потянул гружёные сани в сторону леса. Мороз крепчал. Воздух был свежим и холодным, что пощипывало в носу. Сухой снег искрился на солнце и скрипел под ногами. В снеговые шубы обрядился лес. Красиво и тихо кругом. Только слышна песнь неугомонного дятла. Всё стучит и стучит в поисках пропитания. Кое-где на снегу видны следы лесного зверья. Кто умеет читать по следам, тот поймёт, где свежий след, а где зверя уж и в помине нет. Подошёл охотник к зимовью ближе к вечеру. Над одинокой лесной хижиной клубился дым, крыльцо было вычищено.

«О как, неужто Мизгирь уже тут? — подумал Деян. — Интересно, а с ним есть кто?»

Замков на дверях зимовья отродясь не бывало. Таков закон среди охотников. Кто набрёл на хижину, тот и греется. Воровать всё равно нечего. Ведь скарб охотники по весне уносили с собой. А места для сна, дров, запалок и травяных сборов для отваров не жалко. Открыв дверь и отодвинув старую коровью шкуру, охотник вошёл внутрь хижины.

— Ну, кто там нерасторопный такой? Быстрее закрывай. Не пущай холод, — донеслось с печи.

— Я это, дядька Мизгирь. Деян. Гляжу, не прибрано. Ты давно ль тут?

— Нет. Ещё изба прогреться не успела. Вышел с Макеевки сегодня с утреца.

— Я тоже. А дед Воронок как же?

— Нет его. Хворает ещё с осени. Видать, отохотился старик. Ему, почитай, за полвека уже перевалило. Совсем дряхлый стал.

Деян сел на лавку и вытянул ноги. Холод постепенно оставлял его.

— Есть чего пожевать, дядька?

— А как же. Картошка с зажаренным салом в чугунке возле печи. Вода есть горячая. Можно иван-чай или липовый цвет запарить, — отозвался тот, слезая с печи.

После еды стали они вещи разбирать, место освобождать. Вдруг кто ещё пожалует.

— Слышь-ка, дядька Мизгирь, завтра утром на реку нужно сходить, проруб сделать.

— Так пока нет в том нужды. Я шёл по берегу. Вода ещё как след не замёрзла. Нечего на тонкий лёд соваться. Обождать пару деньков нужно. Снегом пока обойдёмся. Так, всё разложили на места, пора укладываться. Капканы по утру ставить нужно, чтобы к темноте в избе быть. Мало ли. Слышал, что старики говорят… В этом году в наших краях седой медведь объявился. А этот зимой не спит, потому что оборотень.

— Брешут. Где это у нас седые медведи шастают? Только бурые.

— Эх, молод ты ещё, жизни не видел. Потому и седой, что оборотень.

— А как человека от оборотня отличить, ежели он в человечьем обличии?

— Да никак, — крякнул Мизгирь, поправляя лежанку на печи. — Пока не перекинется, чтоб немарач⁷ его прибрала! А перед этим глаза у них меняются. Оборотня трудно и среди людей сыскать, и среди лесного зверья. На то и двуликие.

— Вот и гадай, кто есть кто. Мне отец рассказывал, когда я пешим под стол ходил, что один раз видел живого оборотня. Он хорошо его запомнил.

Мизгирь ничего не ответил, видать, задремал. Деян потушил лучину и прилёг на лавку, укрывшись тёплым тулупом до ушей. Слушая треск поленьев в печи да завывание ветра за окном, он незаметно для себя уснул.

А рано утром, пока дядька ещё досыпал, Деян бодро поднялся, оделся, умылся тёплой водой, что вчера в чугуне оставили в печи, и пошёл на улицу под навес, сухих дров принести. Когда пришёл обратно, то Мизгирь уже собирал на стол, что-то напевая под нос.

— На улице красота, небо ясное, ветра нет, — весело сказал молодой охотник, складывая дрова возле печи. — Можно протопить печь, поесть и выдвигаться.

Охота на куниц, лис, соболей, оленей была всегда делом прибыльным. Деян пошёл по стопам отца и тоже стал охотником. Как ни отговаривал его последний, после неудачной встречи с раненным волком, когда едва ноги унёс, но сын не слушал. Деян имел острый глаз и твёрдую руку. Он словно знал, где встретит зверя, и ловко укладывал стрелу за стрелой в цель, сбивая раскачивающихся на тяжёлых еловых ветвях белок, сходу разил зайца, а иногда с одной стрелы сшибал с ног тонконогую козулю⁸. Перекусывал охотник по обыкновению на ходу вяленым мясом или сухарями. Сегодняшний погожий день ничем не отличался от других. Он понаставил капканов, а потом долго ещё бродил по лесу в поисках добычи. Подстрелил зайца и лису. Устал. Посмотрев, в какой стороне солнце, понял, что пора возвращаться обратно. Продираясь сквозь густой ельник, Деян уже в мыслях представлял, как на ужин они с Мизгирём приготовят горячую, душистую кашу с мясом зайца. Да, жаль, что глухаря сегодня он так и не повстречал, но не беда, впереди ещё много дней охоты. Хотя может дядьке повезёт больше.

Вдруг внимание охотника привлекло движение впереди. Он медленно, чтобы не привлекать внимания, вытащил из колчана стрелу. Молодая пятнистая козуля стояла возле рябины и копытцем что-то ковыряла в снегу. Иногда она вскидывала голову и прислушивалась к шуму леса. Немного погодя снова возвращалась к своему занятию. Видимо, пыталась достать