Андре Нортон
Ведьмы из Эсткарпа
Перевод на русский язык, Соколов Ю. Р., 1992
I. СУЛКАРСКИЕ СОБЫТИЯ
1. Погибельное сиденье
Косой дождь сек замусоренную улицу, смывая грязь с темных стен, вкус сажи с металлом ощущался во рту высокого худощавого мужчины, что размашисто вышагивал вдоль домов, не отрывая прищуренных глаз от дверей и уходящих в стороны улиц.
Саймон Трегарт вышел с вокзала два, а может, и три часа назад. Он уже не следил за временем. Оно теперь ровно ничего не значило для него… Идти было некуда. Преследуемый, бегущий, затравленный… Нет, уж затравленным-то он не был. Он и не думал прятаться и шел открыто, готовый к бою, с гордо поднятой головой, расправив плечи.
Он бежал тогда, в те первые отчаянные дни, когда у него еще оставалась тень надежды и с какой-то звериной хитростью петлял, скрывая и пряча следы всеми известными ему способами и уловками… Тогда он еще считал часы и минуты. А теперь он просто шел и будет идти так, пока из-за какой-нибудь двери или из темного переулка не шагнет ему навстречу смерть. Но и тогда он умрет, огрызаясь, оскалив клыки. Правая ладонь во влажном кармане промокшего пальто поглаживала оружие: гладкий, увесистый, смертоносный пистолет, он словно прирастал в нужный момент к его шершавой ладони.
Кричащие желтые и красные неоновые огни плясали в лужах на мостовой. Все знакомство его с этим городом ограничивалось парой гостиниц, горсткой ресторанов, магазинами, словом, всем, что можно увидеть в городе за два — три случайных визита, да еще разделенных дюжиной лет. Он должен был идти по улице, необходимость гнала его вперед, он был уверен, что конец и ему и всей травле придет ночью или к утру.
Саймон понимал, что устает — без сна, постоянно настороже, все вперед и вперед. Он остановился перед освещенной дверью, с вывески над нею текло. Швейцар отворил сразу, промокший скиталец молча принял вежливое приглашение, и его охватило тепло и аромат пищи.
Похоже, непогода начинала тревожить владельцев, должно быть, поэтому к нему так быстро подошел метрдотель. Или причиной тому явился его респектабельный костюм, прикрытый от непогоды промокшим пальто, а может быть, легкое, но заметное высокомерие — понятное у человека, который командовал людьми и которому повиновались с охотой, обеспечило ему удобный стол и внимательного официанта.
Сухо усмехнувшись, Саймон в полглаза пробежал меню, отдавая должное некоторой комичности ситуации. Приговоренный к смерти имеет право плотно пообедать. Отражение в круглом полированном боку сахарницы улыбнулось ему в ответ. Удлиненное тонкое лицо, морщинки в уголках глаз, глубокие борозды у рта. Лицо загорелое, обветренное, словно не имеющее возраста. Таким он был уже в двадцать пять и таким же остался бы до шестидесяти.
Ел Трегарт медленно, наслаждаясь каждым глотком, чтобы спокойный уют зала и тщательно выбранное вино сняли напряжение, пусть не с нервов и разума, а хотя бы с тела. Он и не думал храбриться. Ему теперь крышка, он знал это… и вынужден был примириться с грядущим концом.
— Пардон…
Выдержки его хватило, чтобы поднести ко рту кусок подрумяненного мяса. Только веко дрогнуло, ослушавшись железной воли Саймона. Он проглотил и ответил ровным голосом:
— Да?
Человек, вежливо склонивший голову у стола, мог быть биржевым маклером, адвокатом, врачом. Его внешний вид вселял в окружающих чувство уверенности. Не такого ожидал Саймон, слишком респектабельным, корректным, слишком вежливым он был, чтобы стать смертью. Впрочем, организации служили люди из разных слоев общества.
— Полковник Саймон Трегарт, полагаю?
Саймон разломил сдобу пополам и намазал маслом.
— Просто Саймон Трегарт, не полковник, — поправил он и сделал контрвыпад: — Вы прекрасно знаете это.
Его собеседник как будто несколько удивился, а потом лицо его озарила ровная успокаивающая профессиональная улыбка.
— Какая бестактность с моей стороны, Трегарт. Впрочем, должен прямо предупредить вас — я не из этой вашей организации. Напротив, если вы позволите, я ваш друг. Разрешите представиться. Я — доктор Джордже Петрониус. И предлагаю вам свои услуги, и следует добавить, предложение мое весьма серьезно…
Саймон заморгал. Он уже решил, что оставшийся ему клочок будущего точно отмерен, и на подобную встречу уже не рассчитывал. И впервые за эти горькие дни почувствовал он, как в душе шевельнулось нечто родственное надежде.
Ему даже в голову не пришло усомниться в имени, которым назвался этот небольшого роста человечек, внимательно разглядывавший его теперь сквозь курьезно толстые линзы очков, заключенные в столь массивную оправу, что казалось, будто на Петрониусе полумаска какого-нибудь там восемнадцатого столетия. Имя доктора Джорджа Петрониуса было широко известно в тех, так сказать, «кругах», где среди алчности и насилия Трегарт прожил последние годы. Если ты понимал, что спекся, но был еще при деньгах, надо было идти к Петрониусу. Тех, кто обращался к нему, не находил никто — ни закон, ни месть соучастников.
— Сэмми уже в городе, — продолжал с легким акцентом этот человек.
Саймон задумчиво потягивал вино.
— Сэмми? — задумчиво взвесил он слова своего собеседника. — Я польщен.
— Да, вы пользуетесь известной репутацией, Трегарт. По вашему следу организация пустила своих лучших псов, и когда вы столь эффектно разделались с Котчевом и Лэмпсоном, оставался только Сэмми. А он все-таки скроен совсем из другого материала… А вы, если вам будет угодно простить мое вмешательство в личные дела, в бегах уже давно; это не укрепляет меч в руке.
Саймон расхохотался. Он наслаждался и вкусной едой и вином, даже лукавыми намеками доктора Петрониуса. Но он все еще оборонялся.
— Значит, следует укрепить меч в моей руке? Какое лекарство вы, доктор, можете предложить мне для этого?
— Есть и лекарство… собственного изготовления.
Саймон поставил бокал, капля вина отделилась от ободка и красным пятном впиталась в скатерть.
— Мне говорили, что ваши услуги, Петрониус, обходятся недешево.
Человечек пожал плечами.
— Естественно. Ведь я обеспечиваю полное спасение. Доверившиеся мне потом не жалеют о своих долларах. Жалоб у меня нет.
— К несчастью, ваши услуги могут оказаться мне не по карману.
— Неужели ваши скитания проделали такую