сели, — говорит Михалыч, вздыхая. — У меня к вам разговор имеется.

— Разговор, значит, — тянет Конти, больше не улыбаясь. — А ордер у вас тоже… имеется?

— Ну что вы сразу ордер, — морщится Михалыч. — Я же к вам по-человечески пришёл. Сам. Пешком. Проявил, так сказать, уважение. А вы сразу — ордер… Хотя я, конечно, тоже виноват, раньше надо было сообразить, да кто же подумать мог, уже больше века такого не было, чтобы спонтанно и без инициации… Да вы садитесь, Эдвард Николаевич. Разговор у нас с вами долгий будет.

— О чём? — спрашивает Конти резко, щуря глаза.

Михалыч смотрит на него снисходительно и чуточку укоризненно.

— О том, как и чему следует учить юных волшебниц. И как их правильно воспитывать, конечно же. А то натворили тут дел, понимаешь…

КОНЕЦ