подбросил Стек и мою женскую сущность вверх, затем они снова упали, отскочили от пола, упали, опять отскочили, словно гигантский фиолетовый мяч, которому требовалось время, чтобы успокоиться.

Когда они наконец неподвижно замерли, силовое поле по-прежнему продолжало полыхать, прожигая теперь канавку в каменном полу. Ноги Стек конвульсивно дернулись. Моя сестра, все еще сжимавшая в руке смычок, воткнула его глубже в мозг; из глазницы ей на руки текла кровь. По телу матери прошла еще одна судорога, а затем она испустила последний вздох.

Постепенно фиолетовое пламя опало. Доспехи были достаточно умны для того, чтобы понять – все закончилось.

Мы с Каппи помогли моей женской сущности встать, следя, чтобы она не наступила на раскаленный камень, окружавший упавшую броню.

– Я думал, ты нас предала, – пробормотал я.

– Плохо ты меня знаешь. Ведь я – это ты, разве не так? – Она перевела взгляд на Каппи. – Так или иначе, Стек должна была умереть – что и произошло.

Каппи посмотрела на тело.

– В каком-то смысле Стек не сделала ничего дурного. Все дети живы – по крайней мере, их нейт-версии. А если учесть, что и как происходит в Гнездовье, то два варианта каждой личности все равно погибают. Стек не совершила ничего такого, что в конечном счете не произошло бы само собой, но… Да, она должна была умереть! Даже если все в конце концов придет в норму, есть вещи, которые нельзя простить.

Глава 22 МОЛИТВА ДЛЯ ВСЕХ НАС

Когда появился Рашид, я подумал – вынимать ли смычок из глаза Стек? Мне не хотелось до него дотрагиваться, но, по мере того как спадало напряжение, мне казался все более отвратительным вид моей матери, изуродованной торчащим из глаза смертельным оружием. Возможно, моя сестра думала о том же самом – ведь она была мной, не так ли? – но тоже не прикасалась к смычку.

Каппи стояла в тени, чуть дальше по неосвещенному коридору. Мне показалось, что она постепенно начинает осознавать свою наготу… или испытывает боль и стыд от того, что стала нейт.

– Привет, – поздоровался Лучезарный. – Где Стек?

Мы с сестрой показали на пол. Он крепко сжал губы и подошел ближе, глядя на тело.

– Мертва?

Мы молча кивнули. Лорд-Мудрец опустил голову и медленно выдохнул.

– Похоже, мне следует вас поблагодарить – если бы вы ее не убили, мне пришлось бы сделать это самому.

– Почему? – удивился я.

– Закон семьи: никто не может остаться безнаказанным, предав Лучезарного. – Он посмотрел на окровавленное лицо Стек. – Дурацкий закон. – Он глубоко вздохнул. – Но если бы я его не исполнил, с нею расправились бы мои братья и сестры. Это Стек убила детей в других залах?

– Да.

Он снова посмотрел на труп.

– Иногда невозможно сказать о ком-либо, кто он – Яго или Дездемона. – Он вздохнул. – Стек же всегда была и тем и другим.

Некоторое время мы молчали. Потом Рашид спросил:

– Почему она это сделала? Она вам не сказала?

Мы объяснили – как смогли. Потребовались усилия всех нас троих, чтобы сложить вместе все то, что рассказывала Стек о происходящем в Гнездовье. Но даже после этого у лорда остались вопросы, на которые у нас не нашлось ответов, – о технических подробностях. Стек ничего о них не сказала, то ли потому, что считала нас чересчур глупыми, то ли сама в них не разбиралась. Рашид явно мог продолжать разговор о хромосомах и прочем, пока мы все не свалились бы с ног от усталости, но его прервал звук приближающихся шагов.

Каппи, стоявшая дальше по коридору, чем остальные, немедленно повернулась в ту сторону, откуда послышался шум. В руке она все так же продолжала сжимать осколок стекла, который подняла, словно клинок, а затем снова опустила.

– Всего лишь птица-слуга, – сказала она.

Мгновение спустя я увидел ее сам – птицу-слугу, яркое оперение которой казалось в тени коридора почти серым. Она прошла мимо Каппи, даже не взглянув на нее, и хладнокровно перешагнула через тело Стек.

– Мы ей неинтересны, – заметила Каппи.

– Она на это не запрограммирована, – ответил Рашид.

Птица подошла прямо к ближайшему гробу, в котором лежал Ваггерт. Мы с сестрой напряглись, когда крышка гроба открылась и птица заботливо извлекла из него моего сына, поддерживая его голову и обнимая тельце ребенка красными пластиковыми руками. Я шагнул вперед, но Лучезарный удержал меня за плечо.

– Спокойно. Пусть делает свое дело.

Птица повернулась и ушла туда же, откуда пришла, бережно прижимая моего сына к груди и не обращая на нас никакого внимания, словно мы были частью каменной стены.

– Куда она его уносит? – спросила моя сестра.

– Обратно в ангар, – ответил Рашид. – Ведь в обычный День Предназначения дети просыпаются возле самолета в гнезде Господина Ворона, верно? И птицы-слуги должны их туда отнести.

Пока он говорил, из темноты вышли еще четыре птицы – ястреб, гусь, сойка и селезень. Движения их были неестественно плавными, каждый шаг выверен. Они бесшумно забрали еще четырех детей и унесли их из зала.

– Это хороший знак. – Лорд-Мудрец понизил голос, словно не желая побеспокоить проходивших мимо птиц. – Несмотря на все повреждения, машины явно поняли, что им следует делать: отправить детей-нейтов назад в Тобер-Коув, поскольку только они остались в живых. Рад, что программа Гнездовья оказалась достаточно умной, чтобы справиться с подобной ситуацией.

Моя сестра продолжала смотреть в темноту, глядя, как исчезают в коридоре птицы-слуги.

– Нужно пойти за ними, – пробормотала она.

Рашид поспешил успокоить нас:

– Роботы не причинят детям вреда.

– Но ведь дети скоро проснутся, верно? А когда они увидят, кем стали, кто-то должен быть с ними, чтобы их успокоить. Чтобы сказать им, что все в порядке.

– Новая жрица, – сказала Каппи. – Ты.

Моя сестра встретилась с Каппи взглядом. Несколько мгновений обе молчали, затем я-женщина сказала:

– Я готова стать жрицей, если ты не хочешь этого сама. Но решать только тебе.

Каппи покачала головой.

– Жрица-нейт? У поселка и без того хлопот хватит. Они примут своих детей, поскольку другого выхода просто не будет, но если им придется выбирать между нейт и настоящей женщиной, я знаю, кто им больше будет по душе и кто их по-настоящему утешит. Разве это не одна из задач жрицы – утешать людей?

– Ладно, – сказала моя сестра. – Но лучше поступим так, как мы говорили прошлой ночью. Даже если я стану официальной жрицей, мы будем принимать все решения вместе, и…

– Нет, – прервала ее Каппи. – Я не вернусь в поселок. По крайней мере, не сейчас.

– Что? – удивился я. – Ты не вернешься домой?

– Кто-то должен остаться здесь – убедиться, что Гнездовье в самом деле сумеет починить само себя.

– Этим