чекистской службы. Как-то в начале 1945 года к нему попросился на прием по личному вопросу сотрудник его же отдела, лейтенант, назовем его Дедовым. Он был молод, в органы контрразведки пришел во время войны, ничем особым в работе пока не отличился. Войдя в кабинет, попросил разрешения закурить и взволнованным голосом спросил:

— Знаете мою жену Ольгу?

— Да, знаю. Видная женщина…

— Так вот эта видная женщина во время оккупации в городе Б. служила уборщицей у немецкого генерала, — выпалил на одном дыхании лейтенант.

Иннокентий Иванович опешил.

— Уборщицей у немецкого генерала? — переспросил он.

— Да.

— А фамилию этого генерала она не назвала?

— Назвала…

Генерал, имя которого только что назвал Дедов, командовал в городе Б. разведшколой. Это был хитрый и опасный противник. В памяти сразу же возникла Ольга Дедова. Стройная, красивая брюнетка. Иннокентий Иванович не раз видел ее на танцах в Доме офицеров.

— Когда она сообщила вам об этом? — спросил он лейтенанта.

— Сегодня.

— Почему именно сегодня?

— Повздорили, вот и сорвалось с языка. Заявила, что не обеспечиваю ее материально, что она якобы лучше жила, когда служила уборщицей у немецкого генерала.

Через час Ольга Дедова уже сидела в кабинете Иннокентия Ивановича. Поняв, что запираться бессмысленно, она во всем призналась.

— При очередной встрече с резидентом, — рассказала на допросе немецкая шпионка, — получила задание познакомиться с советским чекистом, увлечь его и стать его женой. С лейтенантом Дедовым познакомилась на вокзале. Увидев офицера в чекистской форме, подсела к нему, попросила закурить. Завязался разговор. Выяснилось, что ему предстоит ночь напролет дожидаться своего поезда. Предложила офицеру коротать время не на вокзале, а на квартире близкой подруги. Переночевали. А утром зарегистрировались. Так я и стала Дедовой. Первое задание немецкой разведки было выполнено. Потом поступило второе: завербовать Дедова, заставить его сотрудничать с гитлеровцами. — Рассказывая об этом, Ольга горько усмехнулась. — Живя с Дедовым, я поняла, что он фанатически предан Советской власти, на вербовку не пойдет, а меня изобличит. Так, к сожалению, и случилось…

Хоть Ольга и каялась, однако рассказала на допросе далеко не все. Скрыла, в частности, то, что ей удалось завербовать одного из завсегдатаев танцевальных вечеров в Доме офицеров, молоденького лейтенанта-интенданта, который стал ее связным. Однако чекист скрупулезно провел расследование. В результате, поняв, что запирательство бессмысленно, Ольга не только выдала своих сообщников, но и помогла советским чекистам успешно провести другие операции по ликвидации вражеской агентуры.

За эти операции Иннокентий Иванович Сорокин был награжден медалью «За боевые заслуги» и орденом Отечественной войны I степени.

Потом Иннокентий Иванович расследовал дело одного учителя, который также оказался немецким шпионом, а потом разрабатывал операцию по поимке бывших сотрудников тайной фашистской полиции, потом… Сколько их было этих «потом»! И теперь, спустя много лет, рассказывая о своей чекистской работе, он нет-нет да и задумается, припомнит еще какой-то важный эпизод:

— Ведь я не рассказывал вам еще о встрече в Витебске в ресторане с глухонемым, который впоследствии оказался резидентом гитлеровской разведки…

— А как мы раскрыли матерого английского шпиона…

Мы сидим в уютной квартире Сорокина и ведем неторопливый разговор. Вернее, сижу я, а Иннокентий Иванович прилег на диван — приболел в последние дни. Да и немудрено, ведь ему пошел уже восемьдесят восьмой… И все же как молоды его глаза, какая у него завидная память! Да, ей есть что хранить.