завершил нетривиально, напомнив всем без исключения, в чем его так настойчиво и небезосновательно подозревали, запровторивая в висельное ректорское кресло. А именно, однажды утром кастелян, забежав в храм Светлой Богини спозаранку по своим каким-то нуждам религиозным, обнаружил милейшего нашего господина Мариуса. Тот возлежал непринужденно на алтаре Богини, что, в общем-то, не приветствовалось широкой общественностью. Лицо ректора было умиротворенно и улыбчиво. Одежды самые приличные. И меч исполинский торчал из груди таким образом, что как вроде бы так и был там всегда, и даже мешать преподаванию и руководству не должен.

Но помешал необратимо.

И, в результате, мы сообща теперь ожидали, с тоской выглядывая по окнам, кто куда, явления нового нашего заправителя и властелина жизней и умов.

Не имея желания таскать строительный мусор и скрести полы ночами, ожидали мы этого прибытия с затаенным ужасом. И, разумеется, унылым смирением загодя - потому как смирение у нас есть главный предмет изучения и познания. С первого курса и до последнего вздоха, как принято говорить в этих стенах.

- Госпожа Монгрен, извольте мне ответить, чем вы заняты столь важным? Может, нам всем следует заняться именно этим, а не искусной словесностью?

Умолкни нависла на моим столом, как карающий меч. Опять я про мечи, что за день такой сегодня? Это все ректора эти, мир им во всех состояниях телесных и душевных.

- Я размышляла над правильностью написания, госпожа Тьирра.

- Над правильностью написания какого именно слова, адептка? - Умолкни засверлила мой нос торжествующим взглядом. Уже, очевидно, прикидывая, как я буду славно драить колбы после занятий на кафедре тайного сыска и шпионства.

Однако же не успела мадам Тьирра сообщить мне об этих радужных перспективах, как в аудитории заунывно взвыла сирена общего сбора.

- Явился - дружно вздохнула аудитория, не тая совершенно отсутствия энтузиазма по этому поводу.

Мадам даже не стала делать замечаний и грозить всем визгливо штрафными работами - до того солидарна была с этим вздохом тоскливым. Про меня даже позабыла.

Не толпясь, и без воплей радости, мы обреченно поплелись к дверям, мрачностью хода напоминая какой-то тюремный выгул общий.

В зале церемоний главного корпуса на удивление быстро стало яблоку негде упасть. И вздохнуть полной грудью затруднительно - это тоже стало очень быстро.

Мне оттоптали ноги мгновенно, стоило только в двери протиснуться.

Ругаясь тихонько под нос, я попыталась было втиснуться еще дальше, чтоб следующие втискивающиеся не тыкали в меня локтями - но не тут-то было.

Борясь с безумием толпы, я боднула ближайшую спину. Спина ответила мне молчанием и равнодушием.

- Монгрен - прошипели мне в мо собственную спину - уснула, а?!

И в мгновение ока ноги мои оторвались от твердой земли, и меня потянуло неумолимо вперед, словно в воронку живого водоворота.

Сопения и возмущения проплывали мимо моих ушей, как шум воды, очень натурально получилось лавировать.

Права, существовала вероятность, что могут и удушить так, поэтому я задергалась изо всех своих невеликих, в общем-то, сил.

- Монгрен, я тебя сейчас укушу - сообщил мне плотоядно вездесущий Венлей, оказываясь тут же, у моего правого уха где-то, в которое он так жарко и предупредил о вредительстве вероятном.

- Пойди ты к демонам - пропыхтела я, танцевально дрыгая плечами, и пытаясь вытоптать себе таким образом место по солнцем.

- Вон, давай пробиваться к выходу боковому, туда народ не ломится, хоть подышать можно будет, пока слушаем ректора нового - продолжил горячо дышать мне в шею Венлей.

Я туманно помычала что-то в знак согласия. У бокового выхода и в самом деле был какой-то крохотный благословенный просвет, и адепты не тряслись там бурчащим и возмущенным холодцом, едва ли не на головах друг у друга стоя.

Венлей забодал меня в спину яростно, как и положено оборотню молодому, с силами, но не чрезмерно. Я гребла руками, как могла, шевеля где-то там внизу ногами, по виду которых начала уже скучать, они же мне родные, как-никак.

Совместными усилиями мы с оборотнем догребли-таки до оазиса мира около бокового выхода.

И вот тут сразу же почти стало ясно, с чего это там было так свободно.

Боковые двери с мрачным и одновременно каким-то всеобщим брезгливым видом подпирали наши маги шестого курса. Выпускники, с магическим даром, преотвратная комбинация.

Я прокляла мысленно Венлея, и его идеи гениальные. Но было это уже несколько запоздало, потому что Эльмар Роррей, староста шестого курса, и редкостная гадина заодно, уставился тут же ну вот прямо на меня.

По причинам, мне никогда не озвучиваемым, Роррей питал по отношении ко мне особенное отвращение. Разумеется, я уже давно отвечала ему пылкой взаимность, но я - то не была магом, полукровкой демона Хаоса, и здоровенной верстой с никудышними манерами? Не была. А вот Роррей - тот очень даже был. Так что ему моя ненависть - что гусю вода, а вот я его неприятие моей персоны ощущала всегда очень явственно. По причинам вполне понятным, если вспомнить его габариты и навыки практической магии.

Губы его закривились выразительно, и я сразу поняла, и аже словно расслышала, как он цеит раскатисто "Монгррррррреееееен". В общем гудении адептском этого, разумеется, разобрать было некак, но за три года обучения в этих стенах, и с этим нелюдем, я уже распрекрасно читала по губам, и в особенности - по его.

Отступать было некуда, физически невозможно, и даже, пожалуй, опасно для здоровья. Но и оставаться на месте - чревато, Роррей смотрел на меня заворожено, словно голодный удав, и я даже прикинуть мысленно боялась, какие очередные гадости он сейчас мечтательно измышляет.

Пригнувшись на всякий случай, начала прорываться в отчаянии к спасительному выходу. Подумаешь, выплюнет меня в коридор, обойду - и снова через парадный протиснусь. Ну, не увижу я сразу, как выглядит наш ректор новый, подумаешь. Все равно ж рано или поздно повстречаемся. Куда отсюда деться? Никуда.

С этими ободряющими мыслями я едва ли не поползла до бокового выхода, панически осязая взоры Роррея с тылов. Колдовать на общих сборах строго запрещено, так что хоть тут особа моя была покамест для него неприкосновенна. Извернувшись кое-как оглянуться на Эльмаровску физиономии, я улыбнулась ему ласково, как могла, и пихнула кулаком какую-то белокурую дылду, у самых верей. Та ответила мне возмущением праведным, и пихнула меня в ответ с азартом, от чего я, расслабив конечности и мысли, пробкой вылетела в приоткрытые удачно двери, и брякнулась на коридорный