Но однажды Лаура вернулась с тяжёлой работы, спасающей её и мужа от голодной смерти. Женщина увидела, как Эдуард корпел над статуей, вставляя время от времени комментарии, веселящие натурщицу. Лаура, разгорячённая, бросив пакеты с продуктами на пол в прихожей, ринулась навстречу с изменником:
- Не помешала вам, голубки?
Обманутая жена пронзала скульптора своим ястребиным взором хищника.
- Что молчишь? Думал, я буду вечно терпеть твоих шлюх? – спокойно, но жёстко и уверенно пролонгировала пламенную тираду Лаура.
Эдуард молчал. Он не ждал таких заявлений от кроткой жены. Ирен стояла в растерянности. В её голове промелькнула призрачная сцена прошлого, когда Эдуард вошёл в мастерскую Полин. Но сейчас всё было совсем по-другому, потому что Ирен испытывала совершенно иные чувства к теперешнему художнику, в отличие от первого.
- Вы так смеётесь; вам так хорошо вместе. Как вижу, с этой русалкой у тебя море удовольствий. Я права? Что ты молчишь, придурок? Это на тебя я потратила жизнь?! Скульптор, художник, творческая личность. Все вы такие! В вас нет ни капли чести, ни капли достоинства. Именно поэтому вы можете «творить». Вы уходите во тьму. Вы все попадёте в ад! – крикнула она в неведомом порыве и, присев в широкое кресло и развалившись в нём, продолжила более тихо, - Да, есть те, кто мнит себя творческим человеком, ничего из себя не представляя. Их я ненавижу больше вас! Они вдвойне мерзки, чем вы. Такой была твоя любовь – Полин! Она была обычной рисовальщицей, ничего из себя не представлявшей, а ты за ней гнался, постоянно рассказывал мне о ней, - женщина, запыхавшись, сделала небольшую паузу, позволившую ей собраться с мыслями, - Я думала, мы будем счастливы. Я думала, ты остепенишься. – сквозь слова проскальзывали слёзы, - Единственное хорошее в тебе – это твои работы. Но ты ничем не отличаешься от машины, что штампует детали на заводе. Только не можешь работать по графику и постоянно даёшь сбой. На этот раз я не прощу тебя, Эдуард. Чаша терпения переполнена, и теперь ты сам будешь выныривать из последствий цунами.
Лаура с красным, опухшим от плача лицом, вскочила с кресла резким движением.
- Таких тупых мужланов, как ты, миллион, но я выбрала тебя только из-за твоего творчества. В сущности, ты также врёшь и издеваешься надо мной, как и те свиньи над своими жёнами. Разница лишь в том, что ты находишь более изощрённые пути в силу своей извращённой фантазии. Я не буду больше терпеть твоё лицо, твои слова и твои поступки. Я ухожу. Делай, что хочешь. Ах, да. Тогда ничего не изменится. Но это к лучшему. Надеюсь, мы никогда не увидимся.
Лаура быстро собрала немногочисленные вещи и закрыла за собой дверь, посмотрев под конец в глаза Эдуарда холодным, словно якутская зима, взглядом.
Признание
Неделю назад была окончена работа длинною в десять лет. Множество представителей культурной сферы общественной жизни, предвкушая нечто особенное, собралось на премьере нашумевшей скульптуры, успевшей прославиться до её грандиозного завершения.
Эдуард относился к толпе великосветских зевак весьма скептично: для них это лишь очередное развлечение, секундная вспышка, вынужденная быть забытой в кратчайший срок.
- Ида, вы видели валарзены4, представленные на недавней выставке в Королевском музее? Они показались многим такими удивительными, – донеслось откуда-то справа от Эдуарда.
- О, Панкрас, это же смешно! Конечно, видела! Газеты пестрели описаниями этих валенок! А в итоге оказалось, что ничего необычного нет! Ха-ха, как всегда! И всегда мы попадаемся на уловки журналистов!
Женщина в строгом чёрном платье с аккуратно уложенными рыже-каштановыми волосами делала глотки из изящного бокала с рубиновой жидкостью в перерывах между смехом и резкими восклицаниями.
- Ха-ха, вот и сейчас! Не думаю, что в «Венере», от которой рвутся заголовки, есть что-то интересное. Скорее всего, обычная статуйка обнажённой мадам!
Эдуард, ухмыляясь, прошёл мимо.
Слева стояла пара пожилых дам в пёстрых шалях и модных платьях, не идущим им в силу возраста.
- Дорогая Квирина, как вы считаете, что лучше использовать для «Снюведа5»: пьёгурт6 или зюрем7? – вопрошала старушка с завитыми седыми волосами и маленькими круглыми очками, - Помните, Наталья из России рассказывала нам рецепт? Может, помните? Моя-то память уже совсем не так стала, - поспешила тут же уточнить она.
- Дорогая Эдит, как же это было давно! – замахала веером высокая и статная собеседница, - Вы ещё вспомните, когда мы с вами были на премьере «Нетерпимости»!
Эдуард не обратил внимания на двух вычурно одетых бабушек. Он лишь взял закуску с со вкусом сервированного стола.
Далеко позади, у самого входа, толпилась небольшая кучка молодых мужчин и женщин.
- Леонард, вы слышали? Скончалась Полин ван дер Берг, - еле слышно проговорила излишне полная для своих лет девушка.
Виновник торжества постарался уловить краем уха обрывки разговора.
- Николетта, что вы выдумываете?! – свирепо возразил элегантный мужчина. Одетый по старой моде.
- Как вы смеете! Я ничего не выдумываю! – возмутилась в ответ барышня и далее продолжила тихим голосом, - Вы не представляете! Оказывается, Полин умерла семь лет назад от пневмонии.
- Что это вы тут шепчетесь? – подошёл к отрешённой парочке знатный господин с бурыми бакенбардами и густыми, фигурно постриженными усами, - Никак, любовные дела обсуждаете.
Господин незатейливо подмигнул.
- Ох, что это вы болтаете, старый развратник! – обмахиваясь состоящим из фиолетовых перьев веером и неуклюже перебирая ножками в туфлях на высоком каблуке, подбежала к образовавшейся компании дама средних лет.
- Мистер Якобс, мы обсуждаем абсолютно невесёлую тему! – с резкостью в голосе и мольбой в глазах сказала Николетта.
- Что же волнует сердце юной красавицы? – мило улыбаясь, наклонился к полной голландке господин с бакенбардами.
- Мы с господином Петерсом обсуждали прискорбнейшее событие. Скончалась прекрасная художница – Полин ван дер Берг.
- Боже мой! – выпучила глаза неуклюжая мадам и ещё быстрее замахала фиолетовым веером, так, что из него стали вываливаться крашенные пёрышки.
- Ван дер Берг? Матушки, а когда-то я была с