тенёк и неподвижно развалился на земле, — всё замерло в терпеливом ожидании вечерней прохлады.

В доме между тем воцарилась тишина, от которой, правду сказать, наш постовой даже немного вздремнул и едва не проспал появившихся на дороге гостей.

— О! Идут! Бабка, бросай всё, — скомандовал дед, — родственничков встречай!

Через минуту хозяйка стояла на пороге, причитая.

— Выбрались, наконец, хорошие мои, — восклицала бабуля. — Маленький ты мой, иди сюда, уморили тебя совсем эти олухи. В дом проходите, прохладно там. Дед! Ну ты где?!..

Прогулка

Летние дни вдали от шумной цивилизации пролетали незаметно. В один из них городская компания и дед Фёдор, который вызвался их проводить недалеко, отправились на прогулку в лес.

— Айда через зады^[1], так побыстрее будет, — пояснил он. — Там у нас нынче ручеёк разбушевался: был ручеёк, а стали мочаги^[2]. Ну ничего, чай, не сахарные, не растаете.

Маршрут «экспедиции» проходил через огород по тропинке, вытоптанной между грядами. Дед Фёдор, гордо шагавший впереди с вечным спутником Тимохой на плече, показывал городским огородное богатство:

— Вот ты видал, чего насадила — травы всякой. Кто есть-то будет? Видал, вот кабачки какие-то, баклажаны, фасоль. на черта она мне?! А картошку насадили, её ведь ещё и копать надо! Я думал, нынче тут всю спину оставлю, пока воткнул её в землю! Вон, вон щавель растёт, видишь, зять, и ревень там же. Хоть бы раз пирогов напекла — где там, не дождёсси!

— Иди давай, ворчун старый! — как гром среди ясного неба, раздался голос старухи, решившей приобщиться к прогулке. — Уморит, пока до леса доведёт! Я вот напеку тебе щас пирогов, дождёсси!

Молодые переглянулись, еле сдержав смех, и уставились на провожатого.

Однако дед ничуть не растерялся:

— О! И она тут как тут! На метле или пешком? Не скроешься от тебя…

— Вот паразит! Иди давай, а то доберусь до тебя вон коромыслом.

Дед, довольный, что удачно сострил, живо повернулся и пошёл по тропинке.

— Колодец тут, малого держите, чтобы не нырнул, — переводя разговор, деловито добавил он, показывая на заросшие травой брёвна и высокую жердь над ними. — Это колодец-журавль, я ещё хлопцем его строил, женились только, — добавил хозяин.

Митька, с соской во рту, всё это время был предоставлен сам себе, шагая по тропинке, разглядывал цветы и порхающих бабочек.

Проходя по шатким плахам, перекинутым через ручей, Митька замер: по воде, словно маленькое судёнышко, скользил листок, сорвавшийся с ветки. Он был ещё совсем зелёный. Надо его достать, подумал Митька и потянулся было за листком, но вдруг почувствовал, что вот-вот сорвётся в воду. Ситуацию спасла бабуля, она успела схватить внука до того, как он искупается в ручье.

— Ох уж эти родители! Вот где у них глаза-то? — с досадой проворчала баба Марья.

Родители, занятые каждый своими мыслями, изредка всё же обращали внимание на сына, но из-за своей душевной близорукости, заработанной в режиме городской спешки, не видели огромный многоликий мир, окружающий их: бескрайний небесный океан, по которому неспешно скользили облака, стройные берёзки, шумевшие от лёгкого ветерка, тропинку, зовущую побродить по лесному храму, и бескрайний зелёный луг, под листочками которого тоже прятался свой мир.

Отряд отдыхающих растянулся: Митька шёл впереди, родители сами по себе, а замыкающие баба с дедом шли неторопливо, срывая разные травы, очень полезные, по мнению хозяйки.

Митька, засмотревшись на солнце, запнулся и шлёпнулся на траву так, что совершенно скрылся из поля зрения.

— Ой! — послышалось в ту же минуту в зелёных зарослях. — Ты под ноги смотришь?!

Митька сел на траву и, вытащив соску, спросил на своём загадочном языке звуков и жестов:

— Это ты мне?!

— Ха! И он ещё спрашивает! — возмутилось маленькое порхающее существо, похожее на бабочку.

— Я не хотел. А ты кто?

— Я-а-а?! Ты свалился в мои владения и спрашиваешь, кто я такой?

— Нет, ну ты тоже хорош! Как ты гостей встречаешь?! — не растерялся Митька.

— Однако, скромен! Ну ладно. Эльфин меня зовут. Я здесь живу. Лес — это мой дом. Нравится?!

— А я.

— Митька, — прервал его Эльфин. — Я всё про тебя знаю! Да-да, всё! Вот видишь дерево напротив дома твоей бабушки? Это дерево ещё твой прадед посадил. Мы, обитатели леса, знаем, что ты — новая веточка в этом роду, то есть на этом дереве, и зовут тебя Митька.

— Хм, — пожал в ответ плечами Митька и направился было к родителям, но Эльфин его остановил.

— Ну ты куда? Хорош гусь! Только познакомились — и ты уходишь. А знаешь, почему ты меня увидел, а твои мама и папа не замечают?

— Ха! Они меня не замечают, а ты про себя спрашиваешь!.. Ну и почему же?

— Потому что они верить и удивляться перестали, а ты ещё нет. Понимаешь?

— Нет, ничего не понимаю, и вообще, если честно, я проголодался.

— Фу, какой ты скучный! Хочешь, я тебе свой дом покажу, познакомлю со всеми, ну и накормлю тоже? Тут недалеко, пойдём!

Митька призадумался. Увидев, что родители неподалёку, он, оглядываясь, поковылял по траве за Эльфином.

Берёзка

Бескрайний горизонт ярких красок зелени полей и синего неба, сливающийся вдали, увлёк спутников за собой. Простор и летний ветерок напевали свою песню о свободе и уводили юных собеседников всё дальше и дальше.

По дороге Эльфин не умолкал ни на минуту, рассказывая небылицы своему новому знакомому, но вдруг его кто-то окликнул тоненьким голоском, и компания остановилась на поляне перед маленькой зелёной берёзкой.

— Эльфин! Эльфин! Тебя не дозовёшься сегодня! Ты такой невнимательный!

— Ну чего тебе? Некогда мне, видишь?

— Поправь мне причёску, пожалуйста.

— Я уже поправлял!

— Ну, мне кажется, я ужасно выгляжу! А знаешь, что когда я подрасту и надену серёжки, я буду самая красивая и не стану обращать на тебя никакого внимания?

Изобразив недовольство, Эльфин пробубнил:

— Ну ладно.

Маленькое крылатое существо взмыло вверх. Кружа над кудрявой хрупкой берёзкой, Эльфин принялся бережно расправлять листочки.

Митька присел на траву и приготовился ждать. Он знал, когда мама поправляет причёску, это надолго. Сначала Митька наблюдал за происходящим, но потом его внимание отвлекла растущая неподалёку клубника. Её было достаточно, чтобы скоротать время.

Эльфин появился быстрее, чем ожидалось, при этом бормоча себе под нос:

— Поправь вот здесь, и здесь не забудь. Ох уж эти мне нежности и капризы! Знаешь, другие берёзки как берёзки, но эта!..

— Хм, может, сказать ей, что она и так красивая?

— Ага, сказал я! Лучше