остается без ответа. Вместо этого конюх выгребает меня из сугроба, куда так ловко въехала моя «Тойота». Ноги по колено утопают в снегу: брюки насквозь промокли, а пальцев на ногах я перестаю чувствовать буквально через несколько метров. Но я упрямо иду следом, не выпуская широкой ладони в перчатке. Впрочем, даже если бы мне и захотелось вырваться — конюх держит крепко. И пусть. Я же не самоубийца. Он идет уверенно, будто каждый день тут бродит в такую непогоду. А может и бродит, кто ж его знает. К тому же он преданный пес брата и не обидит, разве что словом. Но от словесных атак я уже научилась отбиваться.

Но еще через пару метров сугробов и метели все-таки становится не по себе. Не будем же мы пешком топать до самой деревни, огней которой даже не видно в этой снежной круговерти? И мысль о дружбе с братом уже не спасает. Паника налипает снежным комом, но накрыть с головой не успевает. Мы останавливаемся напротив мощной громадины на лыжах: снегоход. Вот уж точно чудо чудесное. В такой глуши и такой мощный агрегат. Только забираться на него оказывается жуть как неудобно: замерзшие конечности отказываются подчиняться хозяйке, то не сгибаясь, то соскальзывая. В попытках взобраться на рычащего монстра — и когда конюх успел его завести? — совсем выпускаю из виду своего спутника. А он, поймав меня, едва не пропахавшую носом снег, легко, как пушинку, закидывает на снегоход. Сам садится спереди, нащупывает мои руки и кладет мои ладони на свой живот. И замирает, будто ждет, что я начну возмущаться. Не дождется. Очень хочется в тепло — замерзла очень. Сцепляю пальцы, обхватывая конюха за талию, и прижимаюсь к нему как можно ближе. Он такой горячий, что его тепло ощущается даже через ворох одежды. Чувствую, как он расслабляется и, кивнув, трогается с места.

Глава 2

Сейчас. Декабрь.

Егор не находит себе места. Он давно все приготовил: ужин, шампанское, свечи. Даже елку нарядил, хотя терпеть не мог всю эту новогоднюю ерунду. Но ради нее он готов не только елку нарядить, но и самого Деда Мороза из Лапландии притащить. Лишь бы она пришла. Пусть даже язвит и злится — ему не впервой. Главное, в эту ночь она должна быть рядом. Он давно хотел увидеть ее в своем доме, но все как — то повода не было пригласить. Слишком странные у них сложились отношения, слишком непростые, чтобы просто взять и позвать ее в гости. Засмеет, как минимум, а потом еще долго будет припоминать ему его расстройство ума. Она ведь уверена — Егор ее ненавидит. А он по ней с ума сходит. Она одним своим появлением перевернула его жизнь вверх тормашками, да еще умудрилась такой кавардак в ней устроить, что Егор, даже захоти навести порядок, не сумеет. Без нее не сумеет.

Уже в сотый, наверное, раз Егор смотрит на часы. Стрелки неумолимо вышагивают по циферблату, отсчитывая секунды, минуты, часы, гулким боем нарушая вязкую тишину. А ее все нет. И метель за окном взъярилась не на шутку: гнет деревья, взвивает до небес снежные смерчи, недовольно скрипит незапертыми воротами. И беспокойство в душе нарастает снежным комом, готовое вот — вот обрушиться снежной лавиной. Егор вымеряет шагами гостиную с мигающей разноцветными огоньками елкой, подходит к окну, вглядываясь в снежную круговерть. Переводит дыхание, заставляя себя успокоиться. Все хорошо. Ипполит сказал — она приедет, значит, нужно просто подождать. Но как же невыносимо просто ждать! И тишина выкручивает похлеще гриппа. Егор вздыхает, теперь прекрасно понимая друга, ненавидящего тишину. Он тоже скоро ее возненавидит: звенящую и неживую, воняющую одиночеством. Прислоняется лбом к холодному стеклу.

Совсем недавно он говорил, что пока не нашел способа быть вместе с любимой. Нашел вот, а ее все нет и нет. И внутри острое предчувствие царапает когтями, заставляет плюнуть на все и сорваться с места.

Торопливо, словно страшась опоздать, Егор натягивает ботинки, куртку, шапку, шею обматывает шарфом, руки прячет в перчатки и выходит в метель. Злой порыв ветра едва не сшибает с ног, кормит снежной крошкой. Егор чертыхается и, развернувшись спиной к ветру, заматывает шарфом лицо по самые глаза, натягивает капюшон, оглохнув к завываниям вьюги. С воротами приходится повозиться: замок успел замерзнуть в пазах. Егор возвращается в дом, чтобы вскипятить воду. Пока греется электрочайник, набирает номер старого знакомого.

— Слушаю, гражданин начальник, — хриплый мужской голос в трубке насмешлив.

— Ипполитушка, завязывай, — обманчиво — спокойно обрывает Егор. — Не звонила?

— А что, не приехала еще девонька? — теперь в голосе собеседника сквозит беспокойство.

— Не приехала, — мрачно соглашается Егор, выстукивая пальцами по столешнице.

— Погоди, начальник, я сейчас наберу девоньку и тебе перезвоню.

Егору ничего не остается, как ждать. Чайник вскипает, и он снова возвращается в метель. Холод пробирает до костей: не зимний, тот, что внутри. Колючим страхом пересчитывает позвонки. Замок поддается сразу. Егор отставляет чайник, открывает ворота. Сердитая вьюга радостно влетает в теплый гараж, резвится, зашвыривая снег. Егор заводит снегоход. Тот с рыком приветствует хозяина, настраивается, урчит довольно, что о нем, наконец, вспомнили. Егор похлопывает железного друга. И вспоминает, как Самурай приволок этого монстра полгода назад. Егор тогда только закончил строительство дома. Довольный собой Самурай наблюдал, как Егор осматривает технику и хмурится, не желая принимать столь дорогой подарок.

— Да брось, Плаха, — отмахнулся тогда Самурай. — Разве моя жизнь не стоит какого — то снегохода?

Жизнь друга стоила гораздо большего, поэтому пришлось подарок принять. К тому же Егор не мог отрицать, что снегоход в здешних местах — вещь первой необходимости. Благодаря ему он уже не одного заплутавшего любителя природы из заснеженного леса вывез. Да и на ферму добираться зимой гораздо удобнее.

И вот теперь Егору с верным другом придется вытаскивать из цепких лап метели ту, что дороже всех на этом свете.

Ипполит отзванивается, когда мотор уже прогрет.

— Трещит твоя девонька по телефону, дозвониться не могу, — злится Ипполит. — Но она где — то рядом с деревней. Ребята по маячку проверили. Видать, встряла где — то. Погода то вон какая.

Погода мерзкая, что тут скажешь. Да и идея не кажется такой уж хорошей, как виделось изначально. Егор долго искал подходы к этой девчонке, а когда узнал о ее поисках — идея родилась сама. Пришлось даже вспомнить старые связи, чтобы найти ключик к мастеру убеждений и розыска людей. Зная давнюю страсть Ипполита к комиксам, Егор раздобыл редкий выпуск и