- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (24) »
объявлялись блатными и запрещались к исполнению.
Старая шуточная песня «Семь — сорок» о том, что в 7:40 подъедет поезд и заберет нас куда-то, приобрела тогда иное значение. Куда-то означало в Израиль.
Главная еврейская шутка того времени звучала так: «Не знаю, о чем вы тут говорите, но ехать надо».
Люди понимали, что и Америка и Россия ведут большую игру по перетягиванию политического каната. Кто кого. А мы, евреи, только пешки в этой игре. Никому, кроме Израиля, мы не нужны. Израиль молчал, затаив дыхание. Маленькому, недавно созданному Израилю, невозможно было замахиваться на великий и могучий Советский Союз. Это могли себе позволить только американские евреи. Наблюдая борьбу двух гигантов, Израиль посылал фиктивные визы от несуществующих родственников в СССР. Сотни виз, тысячи виз. Без виз нельзя. Формальности должны быть соблюдены. А вдруг это поможет евреям вырваться! Это была ложь во спасение.
Не говори «гоп», пока не проехал Чоп
Скорый поезд «Москва — Братислава» приближался к станции Чоп. В этом небольшом украинском городке многие жители разговаривали по-венгерски. Большинство евреев Советского Союза говорило на русском языке, и только евреи Чопа, расположенного в Карпатских горах, говорили между собой по-украински. Эту группу евреев называли — Закарпатские, а в шутку — Закарпоцкие. Чоп — чистый, ухоженный приграничный городок. Попасть в Чоп просто так нельзя. Нужно оформлять специальное разрешение на пребывание в пограничной зоне. Здесь все пассажиры должны были выйти из вагонов, а вагоны переставлялись на другие колеса, приспособленные к европейской узкой колее. Занимала эта процедура больше часа. Кроме того на вагоны цеплялись новые таблички, и об этом мало кто из советских граждан знал. Начиная с Чопа, этот поезд назывался «Москва — Рим», с остановками в Братиславе и Вене. На семейном совете было решено, что я поеду в Чоп провожать Мишу. Чуть меньше года назад я стал мужем Мишиной сестры. Было мне 27 лет. Мишина семья состояла из семи человек. Миша с Аней и их двое маленьких детей, а также тетя Бася, мама Анны, Анин дед Соломон, 82 года, и Анин брат Саша, 17-летний пацан. Я был восьмым. Занимали мы два маленьких вагонных купе. Кроме нас в этих купе было еще двенадцать чемоданов, два баула с постельным бельем, концертная бандура и несколько сеток с консервами и московской колбасой. Младшему ребенку Диме был один год, старшей девочке Тоне — 7 лет. Моя задача состояла в том, чтобы помочь загрузить, разгрузить и забрать обратно все то, что не пропустит таможня. У Миши в кармане были визы на выезд в Израиль. В кассе Чопа ему предстояло купить билеты до Вены. У меня никаких документов, кроме советского паспорта, не было. Не было и разрешения на пребывание в пограничной зоне. Риск! С одной стороны я не хотел оформлять документы на въезд в Чоп, считая, что это может мне помешать в будущем. С другой стороны, у меня не было никаких прав на пребывание в закрытой зоне. Предыдущие евреи, уже проехавшие Чоп, передавали, что наказание за это нарушение не строгое. Надо прикинуться болваном, мол не знал, не понимал. Охранники берут взятки. С офицерами таможни договариваться нельзя, они чистые. Все идет через носильщиков. Наконец-то Чоп. Двери открылись, тепловоз как-то странно выдохнул — дальше ему не идти. Дальше повезет европейский брат. Вооруженные автоматами пограничники заняли позиции у каждой двери. Мы стали выходить и разгружаться. — Документы, — строго сказал офицер. Миша вынул из чемодана визы. — Ваши документы, — пограничник показал пальцем на меня. — Я провожающий, я брат, помогу, и обратно, — отвечаю. — Этот, — показывая в мою сторону, позвал милиционера пограничник. Сердце мое сжалось. — Ваш паспорт, — я показал паспорт. — У меня для вас кое-что есть, — тихо говорю. Милиционер забрал мой паспорт: — Поговорим потом. Разгрузившись и расположившись на вокзальных скамьях, большая семья занялась каждый своим делом. Анна кормила детей. Бася и дед ей помогали. Саша сторожил, а мы с Мишей отправились в кассы. Кроме билетов, надо было договориться на счет провоза багажа через границу. Законом разрешалось провозить только два чемодана на человека, общим весом до 35 килограмм. У Миши было намного больше. Тут же с удивлением узнаем, что младенцу два чемодана не положено. Уместить всю жизнь в 35 проклятых килограммов было невозможно. Мы понимали, что что-то не пропустят. Что? — Пройдемте со мной, — сказал милиционер официальным голосом. Меня привели в привокзальное отделение милиции — Кто такой? — Провожающий, — коротко отвечаю. Отслужив рядовым в Советской армии, я приблизительно знал, как нужно отвечать на вопросы офицера. — Вы нарушили правила пребывания в закрытой зоне. — Извините. Я только провожаю родных. Я не собираюсь выходить за пределы вокзала. Офицер посмотрел на меня все понимающим взглядом. — На первый раз заплатите штраф 10 рублей, распишитесь вот здесь о том, что покинете Чоп в течение 24 часов. Склоняю голову, делаю виноватое лицо. Чувствую, что офицер проделывал эту процедуру сотни раз. Звучит смешно: кому нужно быть в Чопе больше 24 часов? Тихо без слов отворачиваю куртку и передаю легавому плоскую бутылку хорошего коньяка. Он взял. — Идите. И чтобы в 24 часа вас здесь не было. — Вас понял. В шесть часов вечера начнется посадка. Это не просто. Поезда еще нет. Но таможенники должны проверить весь багаж. На все кругом-бегом 15 минут. Что вернут — то вернут. Спорить нельзя. Ищу носильщиков. Как с ними договориться? Как войти в контакт? Миша отошел в сторону. Ему рисковать нельзя. Вот этот! Черноволосый шустрый бригадир носильщиков сам стреляет в меня взглядом. — Можно у вас спросить кое-что? — заговариваю первым. — Нужна ваша помощь. — Пошли в туалет, — коротко и тихо отвечает тот. В мужском туалете пристраиваемся оба у соседних писсуаров. Я быстро передаю ему 150 рублей и расстегиваю брюки. — Что нужно? Что хочешь провезти? — спрятав деньги и расстегнув ширинку, спросил бригадир. — Ничего особенного в моем багаже нет. Багажа больше, чем положено. Помоги с лишним весом. Дверь туалета открылось, в туалет вошел милиционер. «Все, — подумал я, — возьмет прямо на горячем». Но нет. Бригадир застегнул замок брюк и вышел. Я тоже вышел. Милиционер встал у писсуара. Он все понимал. В пять часов вечера началось взвешивание багажа. Тетка в униформе выкатила прямо в зал весы с гирями и стала вызывать по списку. Уезжало 3 семьи: Мишина семья, большая семья из шести человек из Ташкента и маленькая семья из Харькова: отец со- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (24) »