снимали исподтишка, без их ведома.

— Эти люди в опасности. — сказала Эва, снимая ветровку. — Они могут остаться одни, овдоветь, осиротеть, их могут предать и выбросить.

Лазар понял, почему в городе нет одиночек. Он нашел свой снимок среди прочих: лохматый замечтавшийся парень читает книгу на парковой скамейке.

— Мне надо покормить отца. — сказала Эва.

Исхудавший старик ел из ложечки и обеспокоенно косился на гостя. Он растерял разум, забыл все слова, кроме двух: «прости меня». Он повторял опять и опять, трогая дочь за руку сухой своей лапкой: «прости меня», «прости меня», «прости меня».

И она прощала опять и опять.

Глядя на Эву, Лазар видел океан, и красные купальники, и серебряную луну.

Это был странный город, если только вы не родились здесь и не прожили достаточно долго, чтобы вникнуть в его хитрые правила, научиться не думать о совах и избегать подворотен. Два человека, навеки вычеркнутых из памяти соседей и близких, бродят в тумане и прислушиваются к гитарам и саксофонам. Они носят джаз на груди, а океан в сердце, и тьма расступается.

Слишком много любви. Хватит на всех.