обязаны не забыть.

* * *

Было это в воскресный день ноября, когда леса над Окой ожидали первого снега. Из деревни Бёхово я шел уже по знакомым дорожкам и опять постоял у замерзшего бочага. В кармане у меня было три белых камушка. Я пустил их по льду и снова подивился четким, замирающим звукам: тек-тек-тек… Редкая тишина стояла в лесу, и только сверху, так же как утром, доносились глухие удары. Это бёховский слесарь Куржуков Федор спешил до снега закончить свою работу.

Эта память — наша совесть

А может, нам, о них забыть?

Опять война,

Опять блокада…

Я слышу иногда:

«Не надо,

Не надо раны бередить.

Ведь это правда, что устали

Мы от рассказов о войне

И о блокаде пролистали

Стихов достаточно вполне».

И может показаться:

Правы

И убедительны слова.

Но даже если это правда,

Такая правда —

Не права!

Чтоб снова

На земной планете

Не повторилось той зимы,

Нам нужно,

Чтобы наши дети

Об этом помнили,

Как мы!

Я не напрасно беспокоюсь,

Чтоб не забылась та война:

Ведь эта память — наша совесть.

Она

Как сила нам нужна…

Ю. Воронов

Е. Линд Современники

Есть поговорка: «На войне детей не бывает». Что ж, верно, ибо противоестественно сближение самих этих понятий. Те, что попали в войну, должны были расстаться с детством — в обычном, мирном смысле этого слова. Ну а те, что выросли в послевоенном мире, — надо ли учить их памяти о войне, нарушать безмятежность их юных лет? Я убежден: необходимо. Память — наша история. Каким будет взгляд на нее ребенка, таким будет наш завтрашний день. Стерев прошлое, мы стираем будущее. Конечно, история войны писалась кровью, и, чем дальше уходит время, тем спокойнее будут воспринимать люди, в том числе дети, жесточайшие ее факты. Но никогда не должны они перестать волноваться, узнавая о них.

Вот что пишет восьмиклассница нашей школы Ира Астерман: «По радио часто передают военную хронику, и каждый пережитый тогда миг наши отцы и деды переживают снова, как самое дорогое воспоминание. Человеку труднее всего нести ответственность за себя, но в самые тяжелые дни общая беда объединяет людей в одну силу.

Каждый человек хранит в памяти какой-то момент своей жизни, который кажется ему вторым рождением, переломом во всей дальнейшей судьбе. С этими воспоминаниями всегда связаны открытия в самом себе и других людях. Война живет в душе переживших ее такими воспоминаниями, и они никогда не смогут забыть ее, как не смогут забыть, что родились когда-то.

По-моему, помнить историю своего народа нужно не только потому, что память сохраняет человеческое достоинство, но и чтобы видеть смысл своей жизни, чтобы не быть одиноким и беспомощным. Поэтому войну будут помнить, писать о ней, как стремились сохранить в летописях наши предки все детали древней истории, — это необходимо человеку, чтобы оправдать свое существование на земле. Память истории — это самоутверждение человека, поэтому и через сто лет школьники с гордостью и волнением будут писать о своем прадеде, который был фронтовиком.

Мой дедушка в блокаду работал начальником энергомеханического отдела одного завода. При входе фашистов в город он должен был взорвать завод (и, наверное, взорвался бы вместе с ним) — таково было партийное задание. Врага не пустили в город — и завод, и дедушка остались живы. Но от одной только мысли, что дедушке было поручено такое, я чувствую свою причастность к истории.

Великая Отечественная война не должна быть забыта не только для того, чтобы не случилось более страшного, но и чтобы люди помнили, что человек способен на многое, и никогда не теряли бы веру в себя»…

Много лет назад в ленинградской школе № 235 был создан теперь уже ставший народным музей «А музы не молчали».

И все эти годы мы убеждаемся: какое это могучее средство становления характеров — память!

Когда-то поэт Михаил Дудин сказал ребятам: «Ваш музей — мостик от вас к нам». Вот он, этот мостик: сегодняшние экскурсоводы по музею и — снова проживающие свое детство открыватели первой нашей выставки, посвященной великому немецкому певцу Эрнсту Бушу и композитору Виктору Томилину, погибшему в атаке на Невской Дубровке. Друг Томилина, балтийский поэт, автор текстов его песен Всеволод Азаров и — нарядные малыши, вручающие ему гвоздики. Когда их классный руководитель Антонина Михайловна Петрова оформляла с тогдашними первоклашками экспозицию «Рисуют дети блокады» (так бережно отснятую на пленку московскими школьниками из киноклуба «Аистята»), ее дочь Марина ходила в детский сад. Потом она стала председателем совета музея. Потом — студенткой педагогического института.

Нет, не мостик увидели мы — прочный мост.

В День Победы к нам пришли более ста фронтовых артистов. Тех, что танцевали на опухших от голода ногах, пели спекшимися от мороза губами на ледяном ветру, под пулями и бомбами, сочиняли бессмертную музыку в холодном, голодном городе.

Анастасии Шрамковой уже нет, но пришел ее сын Андрей. 22 июня 1941 года она читала перед комиссией, набиравшей артистов во фронтовые бригады, свежую газетную статью. Читала так, что ее послали на фронт. А спустя некоторое время из воинских частей стали приходить заявки: «Пришлите Настеньку». И еще в частях считали (не напрасно считали): если приехала Настенька, значит, завтра в бой. Андрей принес в музей статьи, рассказы, с которыми выступала его мама, все ее награды. «Пусть это будет здесь», — сказал он.

Пришла в школу Валентина Павловна Сулейкина (Уварова), танцевавшая в юношеском ансамбле Обранта. В музее вместе с концертными костюмами этих ребят лежат их пионерские галстуки, протокол их собрания с решением: «Никогда больше не говорить о еде». Валя была тяжело ранена, первой получила орден Красной Звезды. Она же первой, осмотрев много лет назад музей, решилась расстаться с дорогими реликвиями, в том числе с такой, как справка о ранении, выданная, как там сказано, «танцовщице политотдела 55-й армии В. П. Сулейкиной».

В Ленинграде пятнадцать тысяч мальчиков и девочек получили медаль «За оборону Ленинграда». И