всю свою жизнь в кроткой и спокойной неизвестности.

Любопытство приводило меня по временам в замок, в коем известны мне все проходы, и таким образом уведомился я о бесчестных предприятиях Брюншильды и расстроил оные. Теперь ты видишь, Губерт, что я не привидение: здравомыслящий человек не может верить таким нелепостям; при всем том, не иначе как посредством чудесностей надеялся я уничтожить твои замыслы. Идучи в комнату герцога, услышал я крик Гильдегарды и вышел из своей панели, между тем как ты оборотился ко мне спиною. Ужас представил меня в глазах твоих свыше смертного: новое доказательство, что привидения или мертвецы есть одна мечта виновной совести или слабоумия.

Скелет, толико удививший герцога Альберта и двух его сотоварищей, был не иное что, как иссохший труп моего слуги; посредством проволоки и пружин мог я легко производить им виденные вами действия. Теперь сниму личину с так называющейся тени Брюншильды.

Когда лицо ее было открыто, тогда все с удивлением познают в ней игуменью, и сия игуменья была принцесса Эмма, которая видом своим много уподоблялась Брюншильде.

Тогда встал Гримоальд.

— Вы слышали, — сказал он, — повесть графа Рихарда; приготовьтесь же теперь к новому удивлению. Вы видите во мне сына Людвига и Аннефледы. Другого младенца вместо меня умертвили, а меня спасли. Провидение вспомоществовало покровителям моим в содержании меня, и долгое время пребывал я не известным о тайне своего рождения; но наконец, сочли они за нужное открыть мне ее, и коль скоро о том уведомился, то прибыл сюда под предлогом искания приключений. Итак, я объявляю, что все сии поместья мне принадлежат.

Удивленный и раздраженный Альберт хотел было ему ответствовать, как предупрежден был в том графом Рихардом.

— Гримоальд, — сказал он ему, — ты не что другое, как дерзкий обманщик: я один могу представить истинного и законного наследника; Эдгар, приведи моих друзей.

Эдгар вводит двух стариков, которые объявляют, что они есть те самые, которым Гунильда велела учинить убийство; но, по согласию с графом, имея в виду другие намерения, спасли они принца и подложили умершего младенца на его место; пятно же на шее его сделано было нарочно, чтоб обмануть Гунильду.

— Тобою самим, Губерт, в том свидетельствуюсь, — говорил граф. — Скажи, эти два человека те ли самые, коим мать твоя препоручила умерщвить юного принца?

— Так, это справедливо, и несказанно меня удивляет; но должен признаться, что я не согласился бы в сей истине, ежели бы не приносила она мне удовольствия видеть Альберта, лишенного поместьев своих. Уже давно поражало меня сходство Эдгара с отцом его, и тем большую вселяло в меня к нему ненависть.

Альберт, безмолвный от удивления, казался погруженным в глубокое размышление, а граф Рихард продолжал повесть свою:

— Я бдил над ним с величайшим старанием, и могу сказать, что он достоин рода своего. Уже долгое время он любит вашу дочь и взаимно ею любим; но при всей своей горячности, никогда они не преступали правил добродетели. Работая в садах замка, имел он частые случаи с нею разговаривать. Гильдегарда нередко посещала мою супругу; она знала, что сын мой не был простым поселянином. Я называю его своим сыном для того, что всегда ощущал к нему нежность родительскую. Она намерена была пожертвовать любовию своею должности и забыть Эдгара; но опасности, которым недавно он подвергался, возбудили и придали новые силы страсти ее.

Алберт воздыхал и казался нерешимым, но коль скоро граф престал говорить, встал он, взял за руку дочь свою и, представляя ее Эдгару, наполнил сердца их радостию, удивлением и признательностию.

— Дети мои, — говорил он им, — эти поместья ваши; я вам их возвращаю и желаю вам счастливых дней.

— Нет, государь, — отвечал Эдгар, повергаясь пред ним на колени, — доколе будем иметь счастие наслаждаться продолжением дней ваших, сии поместья принадлежат вам; я ничего не желаю, кроме вашей дочери; дозвольте нам пребывать в замке под вашим покровительством, и от одних вас желаем мы всегда зависеть.

Гильдегарда приняла то же положение, и просила отца своего склониться на требования Эдгара. Альберт обнял с нежностию детей своих и согласился на их желание. Потом, обратясь к другим действующим лицам сей интересной сцены, увидел, что одного из них недоставало: Гримоальд-мститель рассудил скрыться неприметно; он, конечно, пошел искать новых приключений и какого ни есть другого замка, где бы мог с лучшим успехом оказать свои требования и неустрашимость.

Губерт осужден был к вечному заключению; раздали его поместья, оказав в сем разделе преимущество достойнейшим. Жакмар получил порядочный удел для детей своих. Эдгар сочетался с Гильдегардою и замок герцога Альберта учинился жилищем согласия, мира и благоденствия. Сир Раймонд несколько спустя возвратился в Англию, и в бумагах, оставшихся после его смерти, нашли подробности сей истории.

КОНЕЦ

ПРИМЕЧАНИЯ

Анонимный роман «The Animated Skeleton» (с подзаголовком «Count Richard, or the Animated Skeleton») был впервые опубликован в 1798 г. в лондонском издательстве У. Лейна «Минерва-пресс», где вышли в свет многие произведения эпохи расцвета английской готики.

Уже в 1799 г. в Париже появился французский перевод романа, озаглавленный «Le Chateau D’Albert, ou Le Squelette Ambulant». В 1803 г. за ним последовал и русский перевод И. Павленкова; роман — как и многие другие готические произведения той поры — был приписан переводчиком знаменитой А. Радклиф. Некоторые исследователи готического жанра, к слову, считают «Движущийся скелет» одним из самых удачных подражаний Радклиф, не лишенным к тому же определенной оригинальности. В свою очередь, в XIX в. роман послужил предметом подражаний; известно также о существовании позднего итальянского перевода.

Об авторе романа не имеется никаких сведений, однако в 1799 году французский «Journal général de la littérature de France» сообщал, что он был написан женщиной.

Текст печатается по изданию 1803 г. Орфография и пунктуация приближены к современным нормам; в случае диалогов, как правило, введено деление на абзацы.

Примечания

1

Должно заметить, что эта повесть относится ко временам французского короля Гуга Капета, когда Франция разделялась на феодальные правления и каждый владетель, в наследственном уделе своем, был вроде самовластного и независимого государя.

(обратно)